матери темный боб выглядит так, будто его припудрили или посыпали серебром на висках. К ним присоединился Данте, и они все над чем-то смеются.

— Мама. Папа.

Я вхожу, таща за собой Софи.

— Есть кое-кто, с кем я бы хотел вас познакомить.

Оба смотрят вверх, на их лицах застыли удивление и любопытство. Никто из них не предвидел этого. Во-первых, Софи — это не Алина Де Лука, на которой, как они думали, я женюсь. Во-вторых, Софи не итальянка.

Отец медленно встает, затем вежливо протягивает руку, чтобы помочь матери подняться на ноги.

Я стою позади Софи, нежно обхватывая ее плечи.

— Это Софи Келлан, любовь всей моей жизни.

В комнате воцаряется тишина, их реакции разворачиваются в замедленной съемке: их рты открываются в унисон, в глазах матери вспыхивает нежный блеск, а рука подносится ко рту.

Отец первым приходит в себя, его взгляд ожесточается.

— Келлан? — спрашивает он, вероятно, надеясь, что в ней есть хоть капля сицилийского наследия.

Прежде чем я успеваю открыть рот, Софи выходит вперед, занимая решительную позицию.

— Да, Келлан, из округа Сан-Диего. Синьор и синьора Вителли, приятно познакомиться, — говорит она слегка поспешным, но ясным голосом, стирающим все сомнения и бесплодные надежды насчет ее корней.

— Вот, — шепчет она мне, — неловкая часть позади.

Выражение лица отца снова меняется на удивление, отражая его первоначальную реакцию.

— Это действительно честь, — вмешивается мама, изящно выходя из кратковременной тупиковой ситуации. Она приближается к нам, ее голос теплый.

— Amata figlia mia92, — говорит она, искренне и приветливо обнимая Софи.

Моя любимая доченька.

Ух ты. Я ожидал, что мама будет милой, но это? Ясно, что она уже любит Софи. Отец на мгновение остается в шоке, но я уверен, он придет в себя. Потому что, возможно, где — то на звездах заключен и подписан договор, который делает невозможным для любого Вителли не влюбиться в Софи Келлан с первого взгляда.

* * *

Ужин подходит к концу: моя мать открыто очарована Софи, а Данте, похоже, встревожен. Несмотря на его внешнее спокойствие, я чувствую, что он не полностью избавился от моего предыдущего комментария по поводу разговора, который должен состояться после ужина. Поймав его взгляд, я молча говорю ему расслабиться.

— Расслабься, fratellino93.

Его молчаливый ответ звучит кратко.

— Отвали.

Я подавляю смех за бокалом вина.

— Нико? — голос Софи, слегка запыхавшийся, привлекает мое внимание.

— Sì, amore94, — я наклоняюсь к ней.

— Где ванная комната? — шепчет она.

Я поднимаю бровь, посылая ей горячий взгляд.

— Сейчас?

Моя рука под ее платьем, высоко на бедрах. Мои пальцы рассеянно скользят по краям ее кобуры с ножом и почти двинулись выше, к ее промежности.

— Нико, ты только об этом и думаешь. Я серьезно. Мне просто нужно в ванную комнату.

— Конечно, детка, — шепчу я, не веря ей.

— Вниз по коридору, затем поверни направо, первая дверь налево. Возвращайся поскорее обратно.

Софи изящно извиняется и быстрым, целеустремленным шагом покидает столовую.

Когда дверь за ней закрывается, моя мать нарушает краткое молчание.

— Она настоящая находка, Нико, — одобрительно кивает она.

— Я не могу не согласиться, мама, — отвечаю я, а мое сердце наполняется гордостью и чем-то более глубоким, чувством связи с Софи, которое выходит за рамки слов.

Данте согласно кряхтит, но отец молчит. Его что-то беспокоит. Весь ужин он был слишком тихим, между бровей у него образовалась глубокая морщина.

— В чем дело, отец? — спрашиваю я.

Никто из нас не любит ходить вокруг да около.

— Келлан, не так ли? — повторяет он осторожным тоном, и я киваю в знак согласия.

— Она кажется хорошей девочкой, Доменико.

Это не комплимент. Его что — то беспокоит и сильно давит на него — возможно, тот факт, что она американка.

Данте усмехается, но прикрывает это кашлем и отводит взгляд. Я прищуриваюсь, глядя на него, пока он снова не сохраняет невозмутимое выражение лица.

— Отец, Софи понимает, кто я и чем занимаюсь, — успокаиваю его. — А я упоминал, что она терапевт?

— Она? — он все еще выглядит слегка растерянным, без сомнения, задаваясь вопросом о значимости этого, пока я не добавляю.

— Ты был прав, отец. Самосознание действительно является добродетелью.

Глаза отца расширяются, когда он понимает, что я имею в виду, и я наклоняю голову, чтобы подтвердить его подозрения. Внезапно его рот искривляется в легкой улыбке.

— Почему, черт возьми, мне никто ничего не рассказывает?

Отец в раздражении вскидывает руки, но его обвинение направлено на Данте.

Данте пожимает плечами.

— Не смотри на меня. Вся информация поступает Дону Вителли. Не я устанавливаю правила, отец.

Моя мать прерывает меня прежде, чем отец успевает ответить.

— Доменико привел домой свою девушку, carissimo95, и я думаю, что это весьма великодушно с его стороны сделать это в такой знаменательный для нас день. Это гораздо лучше того, как ты рассказал о нас своей семье.

Мать была единственной дочерью Тито Абруцци, одного из видных Донов Нью-Йоркских семей и заклятого врага Наряда. Они тайно встречались несколько месяцев, и к тому времени, когда начался ад, мать уже была беременна мной.

Я говорю отцу.

— В любом случае, тебе не о чем беспокоиться. Благодаря ее происхождению она мне идеально подходит… И самое главное, я ей доверяю, — теперь делать это так же легко, как дышать. — Тебе тоже следует.

— Ее происхождение? — спрашивает отец, выражение его лица находится между осторожностью и любопытством.

— Отец Софи — президент Друидов-Жнецов, мотоклуба в округе Сан-Диего, — отвечаю я.

Он смотрит на меня с пустым выражением лица, как у Данте, когда он был снаружи. Это бесценно, правда. Не так уж много вещей могут застать моего отца врасплох.

Затем, к моему удивлению, мама смеется.

— Что такое, мама? — спрашиваю я.

Она смотрит на моего отца, и он кивает.

— Друиды-Жнецы подошли к твоему отцу прошлой ночью, сынок, — говорит она.

— Scusa?96

Что, черт возьми, задумал Феникс?

Отец откашливается.

— Вице-президент клуба передал посылку, которая, по мнению его президента, будет представлять для нас особый интерес. Тогда я не был уверен, что с этим делать, но теперь в этом есть смысл.

— Посылка?

У меня такое ощущение, что посылка от Друидов-Жнецов может представлять собой что угодно — от запчастей для мотоциклов до частей тела.

— В лице Рауля Дельгадо, — говорит мой отец.

Глава мексиканского Картеля, который поддерживал Романо в надежде получить доступ к американской территории. Картель, которому обещали Марию, Викторию и Софи.

Я, блять, знал это.

Глаза Феникса загорелись не просто так, в то время как Софи рассказывала ему о недавних