и присела на небольшой, вроде бы даже чистый диванчик. Бесконечная лестница меня доконала, ноги гудели и глаза начали совсем уже слипаться. Так бы тут и заснула, даже запах больше не мешал.

— Хочу задать тебе пару вопросов о Шолте.

— С чего вдруг?

— Нужно, Сирил, очень нужно выяснить кое-что. Поможешь?

Я постаралась встряхнуться. Не хотелось проспать всё самое интересное, но встать сейчас было уже выше моих сил, так что я просто села прямо, как на дворцовом приёме. Такая поза к отдыху не располагала совершенно.

— Чем смогу, — пожал плечами алхимик, вытирая руки когда-то белой тряпкой. — Спрашивай.

— Слышал, что он говорил об управлении нежитью?

— Бред, — мотнул головой Сирил. — Какой-то полный бред. И ты ведь знаешь, с тех пор, как я ушёл к магистру Венеку, он меня не особо жаловал, так что в подробности не посвящал.

— Но ты сказал, что это был бред, — тут же напомнил Рэйн. — Почему так решил?

— Потому что как же иначе? — поморщился алхимик. — Он говорил, что нежить порождает какой-то артефакт, и что ей якобы можно управлять с помощью другого артефакта. Искал сведения о каких-то ключах. Больше, прости, ничего не знаю, и даже это, кстати, мне рассказал не сам Шолтан, а Ижин.

— Ижин сейчас в обители?

— Да. Он вообще отсюда носа не высовывает, как с войны вернулся. Сидит в библиотеке, пылью покрывается. И сейчас, поди, там. Но знаешь, сомневаюсь я, что он расскажет тебе что-нибудь.

— Совсем плох? — нахмурился Рэйн.

— Хуже и хуже, — вздохнул Сирил. — Уже второй месяц, как совсем говорить перестал. Ест пока что сам, но только если принесут и перед носом поставят.

— А что с ним случилось? — подавив очередной зевок, спросила я.

— Да если бы мы знали, — отозвался алхимик раздражённо. — Вечером всё хорошо было, сменился с караула, поужинал с нами. Выпили ещё тогда немного и спать разошлись. А наутро Ижин был уже сам не свой. Поначалу мы и внимания не обратили, война как-никак, каждый день рядом со смертью. Устал парень, замотался, все такое по-своему переживают. Сами в основном ходили мрачнее демонов, и не тянуло особо веселиться. Но потом, когда сюда вернулись, его так и не отпустило. И вот…

— Кто мог его проклясть? — выпалила я, вскакивая на ноги. — Мне нужно имя ведьмы, которая это сделала.

-25-

Весь сон с меня как ветром сдуло, внутри кипело изумление пополам с негодованием. В главном гнезде магов один из них погибает от проклятия, а никто этого за столько времени даже не заметил! Чему их тут учат вообще?!

— В смысле проклясть? — потрясённо вытаращился на меня Сирил, изрядно этим подогрев моё негодование. — Думаешь, это проклятие?!

— Оно самое, «тропа забвения», если конкретно, — отчеканила я. — Не представляю, как вы здесь все дружно могли проглядеть такое. Маги, тоже мне.

— А имя тебе зачем? — продолжил растерянно допытываться Сирил.

— Чтобы снять проклятие, нужна кровь наложившей его ведьмы, — наставительно поведала я. — Но на худой конец сойдёт и её имя. Так шансы на успех, конечно, меньше, но хоть какие-то будут.

И это я, между прочим, сказала почти честно. Снимать чужое проклятие дело в принципе сложное, и успех далеко не гарантирован даже при наличии крови. Со своим и то непросто бывает иной раз. Но этот Ижин мог что-то знать о планах Шолтана, так что попробовать стоило в любом случае.

— Никогда о таком проклятии не слышал, — так же растерянно, как и Сирил, заметил Рэйн.

Я опустилась обратно на диванчик, чувствуя, как запал бодрости проходит, сменяясь прежней сонливостью. Не слышали они… Вообще-то не так уж и удивительно. Это конкретное особо известным не было, им на самом деле мало кто пользовался. Действие слишком растянуто во времени, велики шансы, что обнаружат и примут меры. И от человека не избавишься, и проблем отхватишь выше крыши.

Но, как это часто бывает, недостатки проклятия были обратной стороной достоинств. Во-первых, его легко было направить, не требовалось ничего, принадлежащего проклинаемому, даже имя знать было необязательно. Если человек хоть парой слов с тобой однажды перекинулся, направится как миленькое. А во-вторых, эхо тоже нарастало постепенно. То есть, защитный ритуал для себя любимой не требовалось проводить заранее или сразу, на целый месяц можно было отложить при необходимости.

Именно поэтому я почти не сомневалась, что какая-то ведьма прокляла этого Ижина второпях. Навряд ли сгоряча, в таких случаях ограничиваются более мелкими, но выразительными гадостями. Скорее уж хотела отомстить именно жестоко и неотвратимо, но не поплатиться за эту месть немедленно.

— Сирил?

Рэйн тряхнул задумавшегося алхимика за плечо. Тот помотал головой с таким лицом, словно от кошмара с трудом просыпался. Видимо, вспоминал войну, и воспоминания эти приятными не были.

— Не представляю даже, кто это мог быть, — сказал он. — Ижин всегда был книжным червём, не особо общительным. Друзей у него немного, а врагов… вообще не замечал, чтобы были враги. Да и сидел он всё время в тылу, щитами занимался.

— Но в карауле стоял? — уточнила я, вспомнив недавний рассказ.

— Все стояли, — пожал плечами Сирил.

— Слышала, — продолжила я, цепляясь за зыбкую пока версию, — что однажды погибло сразу много разведчиков.

— Чтобы сразу и прямо много — такого не знаю, — ответил алхимик уверенно, — но вот наших две группы раз погибли одновременно. Много это?

— Изрядно, — поморщился Рэйн. — Ижин знал что-то об этих разведчиках?

— С одним из них дружил, вроде как. Росли в одном городке, знали друг друга с детства.

— Мог он знать, куда они направляются?

— Ну и вопросы… — проворчал алхимик, запустив пятерню в волосы. — Откуда же мне знать? Вообще мог, наверное, они вроде говорили в тот день о чем-то с утра. Мало ли, может и о маршруте. Оба из тех краёв как раз, местность знали.

— А ведьмы в тех группах были? — продолжила допытываться я.

— Точно! — закивал Сирил. — Была ведьма! Не помню, уходила она с приятелем Ижина или с другой группой, но одна точно была.

— Звали её как?

— Да не помню я! Блондиночка такая курносая, симпатичная довольно. Но имя не