Конечно, события могли развиваться и по-другому.

Через некоторое время здесь появится сестра Скитальцева,подойдет прямо ко мне, сядет за столик и внятно объяснит, от кого записка изачем мне назначили встречу.

Однако пока меня никто не беспокоил. В уголке сидели двастаршеклассника, обращавшие на меня не больше внимания, чем на стулья пососедству. Да еще вслед за мной в зал вошла средних лет женщина с горойвыпечки, минеральной водой и стаканчиком на подносе. Я придирчиво оглядела ее,ожидая, что, может быть, она мне сейчас подмигнет. Но женщина с таким аппетитомпринялась за еду, что я сразу поняла — это не она пришла на рандеву.

Кроме нее, никто на соседние столики не претендовал. Ярасслабилась и в ту же секунду увидела, что внутри салфетки, что лежала подоставленной чашкой, что-то спрятано. Что-то яркое и красочное. Осторожно,стараясь не привлекать к себе внимания, я сдвинула чашку в сторону и вытащилакартонку, похожую на поздравительную открытку. Это оказалось приглашение напоказ моделей одежды ручной работы. Приглашение на мое имя! Имя было впечатанов верхнюю графу большими черными буквами. Я долго таращилась на него, потомнаконец перешла к тексту, набранному более убористым типографским шрифтом.

Через пару минут выяснилось, что я держу в руках отнюдь негостевое приглашение. Я, Валерия Сердинская, в следующее воскресеньеприглашалась к участию в конкурсе как мастерица! Я должна была не толькопредставить свою авторскую работу, но и лично продемонстрировать ее на подиуме.Фамилии членов жюри ни о чем мне не сказали. Вот это фишка!

Это приглашение означало, что сегодня я опять ничего неузнаю. Меня взяла такая досада — не описать.

Складывалось впечатление, что у тайны появились ноги и онаснова убежала от меня. Разгадка переносилась на целую неделю вперед. Я-тодумала, что сегодня решающий день. И вот опять отсрочка. А я столько сил иденег потратила на маскировку, на то, чтобы прийти сюда без «хвоста»! Почему бысразу было не прислать мне это приглашение в кулинарной книге? Зачемсегодняшнее совершенно бесцельное переодевание?

Бесцветная женщина, попивавшая минералку, закурила и провелаязыком по нижней губе — туда и обратно.

У меня внутри все похолодело. Перед моим мысленным взоромтут же пронесся преследователь в метро, стекольщик, оставивший окно безремонта, друг Паши Скоткина, обнимавший его за шею… Я все вспомнила буквально водну секунду. Поэтому вскочила, резко отодвинув стул.

Старшеклассники повернули головы и поглядели на меня. Аженщина даже ухом не повела.

Я торопливо спрятала пригласительный билет в сумочку. Мнеказалось, что сейчас эта женщина достанет откуда-нибудь из-под одежды пистолет,повернется и…

Втянув голову в плечи, я бросилась вон из кафе. Повернула наТверскую и понеслась, сверкая белыми колготками. Несколько раз в паникеоглядывалась — за мной никто не гнался. Через некоторое время я перешла на шаги заметила, что руки у меня трясутся от переживаний. Эдак я сделаюсьневрастеничкой. И к тому моменту, как разгадаю тайну, мне действительно самоеместо будет в сумасшедшем доме. Сбудется чья-то неизбывная мечта.

Интересно, как мог некто, пославший приглашение, бытьуверен, что я найду его под салфеткой? А что, если девушки, отвечающие запорядок, к моему приходу убрали бы стол? Как это можно было проконтролировать?

Правда, в кафе есть и другие залы. Возможно, неизвестныйвыглядывал откуда-нибудь из-за угла, чтобы убедиться, что у меня все в порядкеи его послание дошло до адресата.

Возвратившись домой, я первым делом позвонила в квартируПаши Скоткина. Мне хотелось узнать, кто тот его друг, который стоял налестничной площадке в обнимку с ним незадолго до убийства почтальона. Тот самыйпарень, который говорил «бэ-эсподобно» и облизывал нижнюю губу языком. Опаснаямимика! Почему я раньше не вспомнила этот жест? Ведь он, казалось бы, такойзапоминающийся!

Звонить соседу пришлось долго. Однако я была почти уверена,что он дома. Так и оказалось. Правда, Паша был в состоянии, близком крастительному. Дверь он открыл, но смотрел на меня с порога такими младенческичистыми глазами, что я засомневалась, помнит ли он вообще о том случае. ОднакоПаша помнил.

— Парень, — почти по слогам повторила ему я трираза подряд. — Вы стояли обнявшись. Вот на этом самом месте.

— Мня, — сказал Паша, высовывая язык, словноящерица. — Мня-мня. — И утвердительно мотнул головой.

Я поняла, что добром от него больше ничего не добьешься.Придется применять пытки. Я критически оглядела рабочий материал. Пашаулыбнулся и пустил слюни. Итак, допрос обещал быть непростым. Потащив Пашу вванную, я включила холодную воду и предложила ему умыться. Паша отказался.Можно было, конечно, уйти и дождаться более благоприятного случая длярасспросов. Но я понимала, что такой случай может не представиться еще оченьдолгое время. Если только остаться здесь ночевать и внимательно следить засменой процессов, происходящих в Пашином организме.

Стоит напомнить, что я была раздосадована неудачным походомв «Делифранс». Это объяснит мое последующее буйное поведение. Я решила во чтобы то ни стало засунуть Пашину голову под холодную воду. А еще лучше — засунутьпод душ всего Пашу. Сообщив ему об этом, я заперла дверь ванной, чтобы он невырвался.

По-моему, Паша не очень хорошо понял мои намерения, потомучто, наблюдая за манипуляциями с замком, сначала очень удивился и замычал нечтонечленораздельное, выгнув обе брови коромыслом. Затем непослушными пальцаминачал расстегивать на себе рубашку.

Я поощряла эти его действия одобрительными кивками иулыбками. Похлопывала его по плечу, гулила, словно с маленьким. Потом Пашаначал снимать штаны. Акробатический этюд, который он показал на кафеле, былдостоин более многочисленной публики.

Оставшись в исподнем и в носках, Паша неожиданно протянул комне лапы. Естественно, мне это не понравилось, и я отпихнула его, прижав кполотенцесушителю.

— А ну, полезай в ванну! — прикрикнула я.

Паша долго крутил языком во рту, чтобы найти там хоть каплюслюны, с помощью которой мог ворочаться язык. Наконец он пробормотал:

— Только после тебя.

— Зачем это я полезу в ванну? — закричалая. — Я и так трезвая!

— А любовь? — промычал Паша, изо всех сил стараясьдержать глаза открытыми.

— Любовь?! — возмутилась я. — В такомсостоянии ты можешь любить только свинью! И то, думаю, она тебе откажет.

— Тогда я не хочу в ванну.

На лице Паши нарисовалось такое упрямство, что я поняла: безприменения силы не обойтись. Схватив душ, я переключила смеситель, и мощныеледяные струи забили во все стороны. Я решила, что Паша обойдется душем безванны. Когда ледяная вода попала ему на лицо и шею, Паша тонко завизжал изамолотил руками вокруг себя, сбивая все, что только можно было сбить.Поскольку ванная комната была маленькой, я тут же получила по голове. Пытаясьзащититься, я снова обдала Пашу фонтаном воды. В общем, завязалась драка скриками, безобразной руганью и угрозами. По очереди мы бились в запертую дверьспинами. Паша матерился, я оглашала окрестности более корректными, но не менеегромкими репликами.