— Конечно, успокаиваю. Ты мне, кажется, за этим ипозвонила: чтобы я тебя успокоила, разве не так?

— Не так! Я требую, чтобы ты разобралась с этимдядькой!

— Не стану я с ним разбираться. У него на лбу ненаписано, что он имеет злые намерения. Причем конкретно по отношению к тебе.

— Значит, ты предлагаешь мне третью ночь подряд торчатьу окна? Я не сплю, не ем…

— Ночью есть вредно, — тут же парировала я.

— Прекрати меня подкалывать! Это очень серьезно!

Я почувствовала, что переспорить сестрицу мне не удастся, ииздала тяжелый вздох, с трудом вылезая из кресла, в которое успела плюхнутьсяво время разговора.

— Ладно, жди, сейчас приеду, — мрачно пообещала я,вдевая ноги в только что снятые сапоги.

— Что-то случилось? — спросил самозванец, вздернувбровь. — Я могу помочь?

— Не можешь, — помотала головой я. — Это так…

Женские штучки.

— Значит, грубая мужская сила не нужна?

Я посмотрела на него, сощурив один глаз. Ох, мнится мне, онв курсе всего, о чем я разговариваю по телефону.

По крайней мере, по домашнему. Вероятно, он намекает на то,что если я не Шварценеггер, то он вполне может его заменить. Странная ситуация!Просить человека, которого я считаю своим врагом, помочь разобраться с другимчеловеком, появление которого, как считает Катерина, напрямую связано с ним жесамим. Нет, запутывать все до такой степени мне не хотелось.

— Ложись спать без меня, — сказала я, принявокончательное решение.

— Можно подумать, что я когда-нибудь ложился стобой, — пробурчал недовольный «муженек».

— Ценю твой юмор.

— Может, мне прямо сразу отправиться в отделениемилиции? — ехидно спросил он. — Чтобы не утруждать тот палец капитанаЩедрина, которым он набирает наш домашний номер телефона?

— Не стоит. Кроме того, пальцу Щедрина необходиматренировка — ловчее будет жать на курок.

— Тебе просто невозможно заткнуть рот, —пробормотал лже-Туманов.

— Почему же? Настоящие мужчины затыкают егопоцелуем, — ехидно сообщила я и захлопнула дверь прямо перед его носом.

Не знаю, как лже-Туманову, но мне наши пикировки стали впоследнее время даже доставлять удовольствие.

Сказать по правде, они чем-то даже смахивали на флирт.

Интересно, а он сам это замечает? Я постаралась выброситьсамозванца из головы и переключиться на ту ответственную миссию, которуювзвалила на себя.

Итак, газон Катерины Там должен шататься некий тип летшестидесяти на вид, который появлялся здесь уже третью ночь подряд. Я решила,что обстановку нужно оценить издали На улице было уже темно, горели фонари, иредкие снежинки медленно падали с неба, демонстрируя себя тем, кто былромантически настроен. Я не обращала внимания ни на снег, ни на холод, ни напьяные выкрики из подворотен. Пристань ко мне шпана, ей станет здорово не посебе. Во-первых, благодаря аэробике доктора Вайса я научилась так высоковыбрасывать ноги, что могла расквасить нос сапогом, почти не напрягаясь. Аво-вторых, я была доведена неприятностями до такого состояния; что шпана,уверена, испугалась бы одного звука моего голоса.

В кармане куртки у меня лежало много всякой всячины, в томчисле и маленький баллончик с дезодорантом «Запах Сахары». Как это ниприскорбно, но если название хоть немного соответствует действительности.Сахара пахнет отвратительно. Я бы никогда не решилась опылить себя парфюмернымсредством, которое мало чем отличалось от клопомора. Впрочем, стоило оногораздо дороже. Поэтому я приберегла «Запах Сахары» на случай нападения Есликто захочет на меня напасть, вот пусть он и нюхает это счастье. Правда, я незнала, успею ли в критической ситуации достать дезодорант из кармана, снять снего крышку, найти дырочку, чтобы точно знать, куда брызнет струя, и толькопотом нажать на кнопочку Думаю, дело тухлое. Однако все равно. «Запах Сахары» вкармане как-то успокаивал.

Неизвестный тип действительно бродил по газону перед домомКатерины. На нем было короткое темное пальто и ужасная вязаная кепка смаленьким козырьком, которая даже издали придавала ему кретинский вид. До какойстепени самовлюбленным нужно быть, чтобы терпеть себя в таком головном уборе? Яспряталась за дерево и стала наблюдать.

Неизвестный в кепке некоторое время петлял между песочницейи детскими качелями, потом остановился и задрал голову вверх. Я тоже посмотрелавверх и тут же увидела окно Катерининой кухни. Не надо было даже напрягаться,чтобы сообразить, где оно находится. Потому что моя сестрица спряталась зазанавеской и выглядывала оттуда, оттянув ее в сторону одной рукой. Посколькусвет был включен, мою безмозглую сестрицу было отлично видно.«Интересно, — подумала я раздраженно, — как дети, рожденные ивоспитанные одними и теми же родителями, могут разниться до такой степени? Иведь она старше меня! И считает себя мудрее, опытнее, практичнее и удачливее.Обидно».

Мне показалось, что незнакомец действительно смотрит наКатерину. Даже если он явился сюда по другому поводу, вполне вероятно, еенеподдельный интерес провоцирует его не сводить глаз с моей сестрицы. Это можетбыть кто угодно. Допустим, драматург, который прогуливает свое воображение,когда на улице почти нет прохожих и ему никто не мешает закончить сцену илипридумать потрясающий финал. Или композитор, сочиняющий новые мелодии. Илилюбой другой работник умственного труда, которому необходимо хоть несколькочасов в сутки ходить ножками и дышать свежим воздухом. Катерина простоперестраховщица. Впрочем, я все равно уже пришла на ее зов. Так и быть, выясню,кто он такой, этот дядька в кепке.

Я вышла из-за дерева и решительной походкой двинулась всторону газона Некоторое время незнакомец не обращал на меня внимания, но потомвдруг резко обернулся и замер на месте, глядя, как я иду на него грудью.

Возраст его Катерина определила довольно точно. Он и впрямьбыл немолод. Но в отличие, например, от Берингова, который принадлежал к однойс ним возрастной группе, этот человек был стар душой и телом. Несмотря напухлость, кожа уже обвисла на нем, нос был курносым, и все это вместе придавалоему сходство с бульдогом.

— Что, дядя? — спросила я, остановившись прямоперед ним. — Не спится?

— Лерочка! — шепотом произнес он, потрясение глядяна меня.

У него было такое лицо, как будто я только что свалилась сЛуны прямо ему под ноги. Тут я тоже позволила себе изумиться.

— Откуда вы меня знаете? — спросила я, всплеснувруками. Просто ужас какой-то. К кому ни подойдешь в этом городе, его или потомубьют, или он, как выясняется, имеет ко мне пиковый интерес.

— Как же мне тебя не знать, ведь я твой папа!

В ответ я глупо хихикнула: