– Тогда просто прощай, – спокойно произнес проводник и, направив ствол между глаз дерзкого молодца, нажал на спусковой крючок. – Одним борзым меньше.

Стоявший рядом второй пленник вздрогнул и отвернулся от упавшего мешком тела.

– Ты на что откликаешься? – с той же спокойной интонацией обратился к нему Стрелок. – Топор? Мачете?

– Борн.

– Как, как? – переспросил его удивленный проводник, повысив тон.

– Борн, – так же тихо, словно боясь спровоцировать его излишним шумом, ответил боец «Тайфуна».

– Да вы тут сплошь крутизна, ни одного простого человека! – рассмеялся Стрелок. – Даром, что акцент прикарпатский. А на самом деле, до войны, кем был?

– На хуторе работал.

– Понятно. Ты из тех деревенских ребят, которые в смутные времена не теряются, пользуются бесконтрольностью ситуации. Нормальной власти, считай, нет, можно карманы набить и понасильничать, даже повоевать, если противник не особо силен, да?

Борн опустил голову и молчал.

– Что ж ты скис-то так, бравый воин? Все не так уж плохо, ответишь на несколько вопросов, и гуляй, Вася! Не в прямом, конечно, смысле, но переживать за свою шкуру точно перестанешь. Так что рекомендую быть сговорчивым, очень сговорчивым.

– Зачем мне говорить, вы же потом наверняка меня сразу убьете!

– Красавчик! Торгуешься, значит, вопрос лишь в цене и гарантиях. Смотри, говорю, как есть: мы российская военная разведка. Не станешь отмалчиваться – переправим тебя через границу, будешь интервью давать перед камерами, рассказывать о мерзостях, происходящих в Зоне отчуждения, а нет – ну, ты сам все понимаешь.

– А для чего тут допрашиваете?

– Чтобы знать, что не зря в тыл тащим.

Пленник замялся.

– В том-то и дело, что нет у меня для вас никакой информации.

– Ну-ну! Такого быть не может. Она всегда есть. И особенно у того, кто едет рядом с командиром группы на заднем сиденье. Я за что люблю крестьян – у них феноменальная память и наблюдательность: где, что, откуда, зачем и почему… у вас это в крови от природы. Наверное, и из-за уклада жизни – тоже. У меня в разведчиках в основном сельские ребята ходили, у них ни один штришок незамеченным не останется – инстинкт! Факты сопоставляют быстро, а ситуацию просчитывают еще шустрее. Толкай, что там с документами мистера Борна? Есть интересное?

– Грищук он. И в военном билете у него специальность «снайпер» записана.

– Ага! Вот, в чем дело! Вот почему ты с командиром рядом ехал! Сгодится для начала разговора!

– И что же вам нужно?

– Нам интересен проход к ЧАЭС, максимально близкий к той точке, где мы сейчас находимся.

– Сразу за лесом, как начинается открытое пространство, сплошной полосой идет минное поле. За ним объемные и инфракрасные датчики движения – без шума к станции не подберешься, забудьте.

– А через Припять?

– Весь город на пересекающиеся сектора поделен: пулеметно-гранатометные группы, снайпера и просто автоматчики – мышь не проскочит!

– Совсем? Даже маленькая, с хвостиком?

Пленник почувствовал едва уловимую угрозу в этой шутке и промолчал в ответ.

– Так почему ты ехал рядом с командиром?

– При чем тут это?

– Я задал вопрос! – напомнил Стрелок, и в голосе его зазвучали металлические нотки.

– Я только прибыл на усиление, и меня должны были доставить на позиции в городе.

– У тебя не было с собой винтовки в машине, – напомнил Тяни.

– Она вместе с вещами осталась в багажнике.

– И когда ты приехал в Зону? – снова сменил тему проводник.

– Вчера вечером.

– Странно. Насчет минных полей и секторов обстрела в Припяти ты слишком информирован для вновь прибывшего!

– Меня хорошо проинструктировали.

– Да? Вот совсем не верю! Мне думается, дело в том, что ты на самом деле не простой стрелок. Вероятнее всего – командир снайперской группы, и кататься туда-сюда тебе приходится, чтобы организовать оборону.

– Ерунда! Я после срочной службы на двадцать с лишним лет вообще забыл про стрельбу.

– Ну, так пары лет достаточно, чтобы вспомнить, чем раньше занимался, и подняться в иерархии. У вас сейчас даже секретарши в министры попадают!

– Но на минное поле это же никак не влияет, верно?

– Я тебе про то толкую, что ты врешь мне, как сивый мерин! Ладно, проехали. Я ведь на самом деле тоже немного слукавил, сказав, что сразу расстреляю того, кто мне будет врать. Нет, конечно. Поскольку, кроме тебя, других кандидатов на собеседование у нас не осталось, то сначала будем пробовать неспортивные методы стимуляции мозга.

– В смысле? – насторожился Борн.

– Например, напильник по металлу, – сказал Стрелок, демонстрируя невесть откуда извлеченный инструмент, – если начать им стачивать зубы, то говорить начинают абсолютно все. Есть и более гадкие способы допроса в военно-полевых условиях, но, по-моему, это перебор, согласен? Ты же сельский парень, а у крестьянина любой национальности нет задачи важнее, чем выжить. Уцелеть при любом политическом строе. Красные, белые, синие, зеленые, коричневые… какая разница? Они сначала приходят к власти, затем исчезают, а село остается! Подумай над этим.

– Да не знаю я ничего!

– Не зря тебя Борном прозвали! Надо сначала наказать тебя, а потом уже браться за напильник.

Стрелок взвел курок и приставил ствол пистолета к правому плечевому суставу пленного. Это была не простая угроза, а еще и с подтекстом. Везде и всегда вражеских снайперов ненавидят гораздо больше, чем обычных солдат. Им ничего не забывают и не прощают. Снайперы об этом знают и очень боятся попадать в плен.

– Раз, два…

И без заключения психолога было понятно, что у этого человека есть слабое место – ему безумно страшно. За пару последних лет боевик привык с оружием в руках решать чужую судьбу, а порой и жизни забирать, и вдруг он сам оказался перед равнодушной жестокостью обстоятельств. Стоя на коленях перед Стрелком, Борн понимал, что у него нет козырей перед этой силой, материализовавшейся в лице абсолютно непреклонного человека, которому плевать на любые эмоциональные провокации, апелляции к жалости и совести. И чем дольше он пытался найти хоть какое-то решение, точку опоры в этой ситуации, тем сильнее его одолевал парализующий сознание животный страх. Мысли путались, а тело напрягалось, ожидая выстрела.

– Три!

– Стой! Не стреляй. Есть не заминированная тропка по краю города. Надо идти вдоль проспекта Энтузиастов примерно до его середины. Там стоит старая автобусная остановка с козырьком. На ее боку желтой краской крест намалеван. Прямо за ней в зарослях начинается тропинка, по которой можно до атомной станции добраться.