с восхищением. – Что там на флаге… видите? Не на флаге Лионесса. На другом.

Прищуриваюсь и вижу пятиконечную звезду между двумя остриями месяца, зажатых в объятиях пламенеющего сердца. Я тут уже улыбаюсь. Откуда он здесь?

– Это символ Богини, – отвечаю я. – Богини Авалона… это триединая богиня, Дева, Мать и Старуха. Она принимает различные формы в зависимости от того, чего от нее ждут.

– Это святотатство, – подает голос один из рыцарей Артура, Персиваль. – Есть только один бог, и его волю выражает король.

– Не на Авалоне. – Ланселот пожимает плечами.

– И, по всей видимости, не в Лионессе тоже. – Гавейн кивает в сторону замка и флага. – Откуда он здесь?

– А это, – хмурюсь я, – очень хороший вопрос.

Разговор наш доносится до Морганы, и она выезжает вперед. Взгляд ее тоже замер на флаге.

– Как думаешь, это Гвен повесила его, когда приехала?

Артур, который едет впереди, тут же оборачивается через плечо.

– В этом нет никакого смысла… Гвен никогда не была особо религиозной даже на Авалоне. Она использовала их имена как ругательство. Как Моргана. Дева, Мать и Старуха.

– Ой. – Гавейн хмурится в сторону Морганы. – Я слышал, как ты это говорила, но не знал, что это означает.

Ланселот кивает, отрывает взгляд от замка и переводит его на Гавейна, словно все еще пытается в нем разобраться. Он замечает, что я за ними наблюдаю, и вздыхает.

– На Авалоне это довольно распространенное выражение. Но перед старейшими так лучше не говорить, не то уши оборвут за оскорбление богини.

– Урок, который ты никогда не забудешь, – замечаю я, и все тут же смеются, а Ланселот краснеет.

– Вот только урок этот ничего не изменил, так? – спрашивает он с застенчивой улыбкой. – К тому же Моргана ругалась чаще меня раза в три, и ее никогда не наказывали.

– Это потому, что я делала это незаметно, – отвечает Моргана. – Подальше от старейших.

Гавейн на секунды задумывается.

– В детстве няня постоянно рассказывала мне про Авалон страшные истории. Чтобы я вел себя хорошо и боялся туда отправиться. Она говорила о фейри с острыми клыками и красными глазами, о том, что они крадут детей прямо из постелей и готовят их на ужин, а взамен оставляют своих, неотличимых, чтобы родители ни о чем не догадались.

Кошусь на Ланселота: я помню, как он отреагировал на мои признания в предрассудках. Он сжимает губы, но не рявкает – просто качает головой и вздыхает.

– Это подменыши, – говорит он. – В историях твоей няни есть зерна правды, но это делали только те фейри, которые не понимали или не уважали магию и саму жизнь. Никто из жителей Авалона не стал бы применять такое опасное и нечистое заклятье. Старуха прикончила бы их на месте.

Персиваль, похоже, все еще слушает наш разговор, потому что тут же вклинивается:

– Но фейри сами по себе нечисты. – В его голосе нет злобы, он просто повторяет то, что наверняка слышал уже сотни раз.

Однако пальцы Ланселота все равно слишком сильно сжимают поводья – так, что белеют костяшки.

– Я тоже так думала, – произношу я прежде, чем Ланселот скажет слова, о которых потом пожалеет. – Меня воспитывали на тех же самых историях, няня рассказывала мне те же сказки. Я слышала и байки о том, что фейри жили в деревнях на границах Шалота, варили зелья из детских костей и заманивали подальше мужчин с помощью любовных зелий. Слышала о том, что на этих фейри охотились, словно на диких животных. И тогда я даже этому радовалась… для меня они были злодеями. Но после Авалона…

Я закусываю губу.

– Не буду врать и говорить, что злых фейри не существует. Уверена, таких полно, но я их не встречала. Но злые люди ведь тоже есть, так?

– Разница в том, – замечает Персиваль, – что у злых фейри куда больше силы, чем у злых людей. Мой отец говорил…

– Прекрати! – Ланселот останавливает своего коня.

– Как смеешь ты…

– Да нет же, тихо! – Ланселот повышает голос и поднимает руку.

Персиваль вздрагивает, словно Ланселот кинул в него заклятьем. Он ведь не знает, что в нем магии нет.

И стоит мне только об этом подумать, как Ланселот выпрямляется.

– Засада! – кричит он, кидается на Артура, сбивает его с лошади, и они оба падают на землю.

В то же мгновение над лошадью Артура пролетает стрела.

Все хватаются за ножны. Гавейн, Персиваль и Галахад тут же закрывают нас с Морганой.

Под чьей-то ногой трещит ветка, и из-за деревьев выходит одинокая фигура с луком и направленной на нас стрелой. Лицо ее скрыто капюшоном, но я тут же узнаю лук – сделанный руками фейри, с золотой филигранью на рукояти.

– Гвен! – зову я. – Хватит. Это же мы.

И даже в окружающем хаосе я слышу, как она вздыхает.

– Да, я знаю, что это вы. – Она скидывает с головы капюшон, но лук не опускает.

Стрела все еще направлена прямо на Артура, хотя его почти полностью закрывает Ланселот. Чтобы добраться до Артура, Гвен нужно выстрелить исключительно метко – не сомневаюсь, она сможет. Если захочет, конечно.

– Но вы на чужой территории, – произносит Гвен. – Что ты здесь делаешь, Элейн?

Обращается она ко мне, а смотрит все равно на Артура.

– Мы хотим поговорить с королем Леодегрансом, – осторожно подбираю я слова.

Уверена, Гвен не застрелит Артура. Ладно, почти уверена. Но Нимуэ всегда говорила, что Гвен – вероятность. Стоит рассчитывать лишь на ее непредсказуемость.

– И вы не послали письмо с предупреждением? – Она прищуривается.

– Ну, твое последнее письмо вышло так себе, – встревает Моргана. – Со словами у тебя управляться не особо получается.

Гвен тут же переводит взгляд на Моргану. Она улыбается, а потом опускает лук.

– Я в тебе разочарована, Ланс. – Гвен цокает языком. – Что-то ты за пару недель поизносился. Я за вами уже полмили следую, а ты и не заметил.

Ланселот бросает на нее хмурый взгляд, но отходит от Артура.

– Незнакомые земли, – бормочет он. – И меня отвлекли.

– Сплошные отговорки. – Взгляд Гвен задерживается на Артуре.

Кажется, она хочет что-то сказать, но слова из ее рта так и не выпадают.

Наконец она снова поворачивается ко мне.

– Можете здесь переночевать. Отец поговорит с вами, но завтра вы отправитесь домой. Разочарованные.

– Ты ведь не знаешь, зачем мы сюда пришли, – отмечаю я.

Она пожимает плечами.

– Но могу догадаться. – Она делает паузу. – Я рада снова вас увидеть.

Гвен все еще смотрит на меня, но говорит обо всех нас. И особенно об Артуре.

– Следуйте за мной. В этих лесах лучше не оставаться после захода солнца.

Она разворачивается и уходит в лес, ожидая, что мы отправимся