Плавать по бескрайнему океану и никому не подчиняться — чтоможет быть лучше?

Но стоило молодому человеку внести своё имя в капитанскийреестр, как на него тут же вышли агенты адвокатской конторы, давно ужеразыскивавшие по всему свету наследника титулов и огромного состояния. Старыйгерцог умер, а младший сын не мог вступить в права наследства, пока неустановлено со всей достоверностью, что старшего брата нет в живых.

Представитель почтенной юридической компании отыскалкапитана Грея в Веракрусе, уверенный, что получит от счастливца щедроевознаграждение за такую весть. Полдюжины громких титулов, десяток почётныхзваний, богатые поместья и миллионы в звонкой монете — вот что ожидалонаследника на родине.

Приз, доставшийся старательному стряпчему превзошёл все егоожидания. Сумасбродный капитан отказался от всех прав в пользу брата, подписавсоответствующее прошение на имя его величества. Обратно в Англию адвокатполетел как на крыльях, твёрдо зная, что новый наследник за такое известие егоозолотит — и, надо полагать, в своих расчётах не ошибся.

Из носителя громкого имени эксцентричный молодой человекпревратился просто в лорда Руперта, не герцога, не пэра, не миллионщика.Единственное, что он себе истребовал, это деньги на приобретение собственногокорабля. Стряпчий немедленно устроил чудаку неограниченный кредит, которымкапитан воспользовался на славу. Лучшего судна, чем он себе построил, и лучшегоэкипажа, чем подобрал, не существовало на всём божьем свете.

Пожалуй, лишь гондолы с венецианского Гранд-канала могли быпоспорить с «Русалкой» красотой и нарядностью, но гондола не может преодолетьдесять тысяч миль по бурным океанским дорогам. Воплощённая мечта капитана Греяиздали была похожа на игрушку, на искусно выполненный макет вроде тех, чтостоят под стеклянным колпаком где-нибудь в Сент-Джеймском дворце или Версале.Вблизи фрегат выглядел ещё краше. Все палубы и даже трюм сияли чистотой, бронзаи медь сверкали ярче позолоты. Впрочем, позолоты тоже хватало — ею была покрытазатейливая деревянная резьба, украшавшая корму, нос и борта. Поразительнейвсего (уж этого от парусника никак не ожидаешь), что корабль ещё и благоухал,будто лавка пряностей, разместившаяся внутри цветочной оранжереи — а всёпотому, что капитан никогда не перевозил дурно пахнущих грузов, отдаваяпредпочтение благородным товарам вроде индийских специй, абиссинского кофе илирозового масла.

Бушприт судна был украшен фигурой русалки, о которой речьещё впереди. Пока же довольно сказать, что, когда корабль вставал у причала,полюбоваться скульптурой собиралась целая толпа, обычно состоявшая из однихмужчин.

У сочной природы южных стран Грей заразился любовью к яркимцветам. Поэтому каждый год он красил корпус своего корабля по-новому и взависимости от этого заказывал новые паруса. В последнее время паруса у«Русалки» были алые, а борта белые — поистине царственное сочетание.

Быстрее фрегата не знавали моря. Под хорошим ветром онразвивал скорость до пятнадцати узлов. Несмотря на женское имя, корабль моготлично за себя постоять, имея тридцать два дальнобойных орудия и превосходныхканониров. Надо сказать, что вся команда судна была на подбор и оченьгордилась, что служит на таком невиданном корабле, под началом настоящегополоумного лорда. Матросам даже льстила репутация, закрепившаяся за ихкапитаном; они и сами, бывая на берегу, любили поразить публику лихимичудачествами.

Истинно красивый человек не может существовать без большойлюбви к кому-нибудь или чему-нибудь. Любовью всей жизни для Руперта Грея былаего «Русалка» — и корабль в целом, и в особенности деревянная дева,прикрывавшая своей обнажённой грудью нос фрегата. Это изваяние вырезалгениальный скульптор-итальянец, которого Грей встретил полуспившимся в одной изтаверн Веракруса. Долгие годы художник изготавливал только мадонн для церковныхалтарей и так обрадовался необычному заказу, что вложил в русалку весь свойталант и неиспользованный жар души. Получив от капитана неслыханный гонорар,старик пустился в загул и упился до смерти, но умер совершенно счастливым.

А Руперт влюбился в статую. В открытом море он не могнаслаждаться её ликом и формами, поскольку фигуры было не видно с палубы, аспускать шлюпку по столь сентиментальному поводу он стеснялся. Тем нетерпеливееГрей ждал захода в порт.

Едва фрегат бросал якорь, капитан спешил на причал илисадился в лодку и подолгу мечтательно любовался своей русалкой, окутанныйоблаком ароматного табачного дыма, не замечая, что за странной сценой сизумлением наблюдает множество глаз. (Всякий раз, когда разноцветный корабльзаходил в какой-нибудь порт, на берегу немедленно собиралась толпа). Нечего иговорить, что женские глаза взирали на чуднóго моряка с особеннымвыражением.

Даже если б капитан волшебного судна оказался уродом, егошансы показаться дамам интересным при таких обстоятельствах были бы велики. Ноникому не пришло бы в голову назвать лорда Руперта уродом.

Предмет моего изучения, чья душа и жизнь раскрылись передомной благодаря магической радуге «нидзи», не чуждался женских ласк. Недолгиебереговые романы случались у него часто и никак не мешали влюблённости вдеревянную Русалку. Тут был Идеал, а там — непрочные, хоть и жа??кие узы плоти.

Руперту не приходилось ухаживать за дамами и добиватьсявзаимности, женщины вешались на него сами, а он воспринимал это как должное. Ногоре тем бедняжкам, кто желал не только его объятий, но и сердца.

В отличие от большинства мужчин, душа Грея не искала второй,недостающей половины. Этот сосуд и так был полон. Или, возможно, не ощущалсвоей ненаполненности. Каждый раз, принимая любовь женщины, Руперт честнопредупреждал, что у него нет сердца (он и вправду так думал). Но разве ту, чтосгорает от нежного томления, можно остановить подобными предостережениями?Разве она поверит? Она улыбнётся и подумает про себя: погоди, чудесный принц,ты увидишь, какая я, и твоё сердце проснётся.

Но сердце красивого капитана не просыпалось. Еговозлюбленные приходили в отчаяние или ярость — в зависимости от темперамента —и нередко провожали бессердечного проклятьями, что его удивляло и безмернопечалило. Некая сеньорита из Манилы и ещё одна яванка с кожей цвета манго дажепытались его убить. Хрупкая, как лотос, куртизанка из Нагасаки умоляла егосовершить с ней двойное самоубийство, но Руперт не хотел умирать. Он ещёпобывал не на всех морях и не насытился свободой.