— потемки. Простите, вы словно не желаете, чтобы Ева оказалась причастной к убийствам… Гоните от себя такую версию. Понимаю, вы обещали ей свою защиту и покровительство, вы дали ей слово…

— Макар! — одернул его Клавдий Мамонтов.

— Тогда пусть он нам все объяснит! — Макар не унимался. — Мы добыли такие сведения, такие факты, которые вообще всё — ВСЁ — меняют в нашем запутанном деле…

— Дело не в том, что я обещал защитить ее. — Полковник Гущин помолчал. — Просто расследование и правда очень сложное, запутанное… А мы уже ошибались, принимая неверные вещи за истинные, и я не хочу снова оказаться в дураках.

Клавдий Мамонтов слышал по его глухому голосу, по тону, лишенному обычной уверенности, — полковник Гущин колеблется. То, что они узнали с Макаром в роддоме, произвело на него сильнейшее впечатление. Он в душе поражен. Возможно, он пока еще не осознал до конца, что все события, свидетелями которых они стали за последние дни, так тесно и тайно, подспудно переплетаются между собой. Столь фантастически связаны, что в это даже трудно поверить. Но не на веру предстоит им опираться, а на факты, на цепочки событий, на связь…

— Надо прямо сейчас ехать к Зайцевым домой и задержать вашу подопечную, — жестко заявил Макар. — Мало того, что она сумасшедшая, страдающая синдромом Капгра, мало того, что она не признает собственного сына и призывала вас самого, Федор Матвеевич, «достать пистолет и пристрелить отродье». Так она еще и напрямую связана с убийствами!

— Макар, убийство Маркиза совершила именно Евгения Лаврентьева, мы это для себя уже определили. И мотив там иной, источник его — в их отношениях, в корысти со стороны Маркиза. Насчет немедленного задержания… Время к полуночи. У Зайцевых дома онкобольной, мужик почти при смерти… Вламываться к ним сейчас с арестом… а если он умрет с перепугу и от волнения? — Гущин словно искал себе оправдание. — Сведения, что вы раздобыли в роддоме, бесценны, я вам безмерно благодарен. Но пока у нас нет главных связующих звеньев, а именно, показаний самого частного детектива Андрея Григорьевича. А они нам нужны как воздух. Судя по тому, как и Ева и заведующая его нам описали по голосу, — а их показания сходятся, вы заметили? — он тертый калач, бывалый профи. Одно то, что он сам в Воскресенск не рванул, а добился всего от бабы-заведующей по телефону, много говорит. Он наверняка бывший наш коллега или из прокуратуры… У таких бывалых шаг по рублю, чем ехать к черту на кулички — лучше дозвониться, вот их принцип. Я таких типов встречал. И я его найду. Проверим все частно-охранные структуры, начиная с тех, чьи контакты легко найти в интернете. Василий Зайцев сказал же нам, что первые попавшиеся взял из Сети, когда набрал запрос в поиске. Отыщем детектива по имени, может, и почта его что-то даст. И проверим тот его денежный перевод заведующей — установим номер телефона, с которого сделали перевод. Так что найдем детектива — он, в отличие от Евы, человек нормальный, от его показаний многое будет зависеть.

— Ясно, — подытожил Клавдий Мамонтов, правда, тоже без всякого энтузиазма. Ему уже казалось, что задержать Еву немедленно стало бы лучшим решением, как и настаивал Макар. Клавдий думал сейчас не только об убийствах сестер Лаврентьевых и связи Евы с ними… Он думал также и об Адаме. Каково парню дома с такой матерью… И думал о словах Евы насчет похищенных детей… Ева обвиняла сына, однако не лгала ли она им? Ее связь с убитой Анной Лаврентьевой, бывшей заведующей родильным отделением, и ее слова о маленькой утопленнице со сломанной шеей… Сейчас Клавдий Мамонтов размышлял обо всем этом с все возрастающей острой тревогой…

Чувство опасности, что близко…

— И какие же у нас теперь действия? Какие планы? — громко и недовольно спросил Макар.

— Дождемся утра, — объявил полковник Гущин. — Дежурная группа в Главке начнет проверку детективных агентств немедленно, я дам задание.

— А нам с Клавой что делать?

— Вам из Воскресенска еще ехать и ехать. Встретимся позже у тебя дома. Мне надо разобраться с одним неотложным делом, — объявил полковник Гущин. — От его результата тоже немало зависит.

— Наш Командор совершает огромную ошибку, — заметил Макар раздраженно, когда Клавдий Мамонтов дал отбой и они отключили звонок. — Он снова колеблется. С моей точки зрения, промедление сейчас непростительно. А если это Ева убила Анну Лаврентьеву и шаманку, а?

— За что? — спросил Клавдий Мамонтов. — Пусть все, что мы узнали о них, — правда. Но нужен внятный мотив для таких убийств. У всех наших прежних подозреваемых он есть. Но у Евы я его пока не вижу.

— Она сумасшедшая. Синдром Капгра. Такого мотива что, мало?

— Синдром Капгра Евы распространяется только на ее чудесатого отпрыска.

— У безумия нет ни берегов, ни границ, Клава, — заметил Макар. — Мое мнение — наш Командор не вовремя играет в благородство, миндальничает с ней, потому что… он ей слово дал, что заступится… Тоже мне защитник… рыцарь печального образа. Может, он свое постковидное состояние вспоминает, глядя на Еву? Тот свой болезненный психоз после госпиталя и карантина? Рыбак рыбака видит издалека.

Клавдий Мамонтов промолчал. Прикидывал в уме — когда они наконец доберутся до дома Макара на озере… долгая дорога в ночи…

Полковник Гущин, закончив разговор, сразу позвонил в Главк дежурной группе и дал задание по проверке детективных агентств, затем вызвал патрульную машину и на ней отправился в поселок Ключи в Раменском — где в частном секторе располагался снимаемый в аренду деревенский дом. В рамках программы защиты свидетелей в нем поселили Зухру Батрутдинову.

— Что еще вам от меня? — Зухра Батрутдинова взглянула на Гущина сквозь слезы.

— А это точно был сын вашей соседки Алексей Лаврентьев тогда на лестнице? — спросил полковник Гущин.

— Он. Я видеть его спина, — ответила Зухра.

— Еще раз опишите мне его.

— Худой. Одежда его — я видеть на нем раньше. Куртка зеленый. Джинсы. И шапка.

— Шапка… Бейсболка?

— Да. Американский шапка с козырек.

— Какого цвета?

— Черный, — Зухра всхлипнула. — Он бежать по ступенькам лестница вниз: прыг-прыг. Из подъезд прочь. Быстро.

— На бейсболке вы не заметили каких-то надписей, лейблов?

— Лейбл?

— Что-то цветное, яркое?

— Нет. Черный американский шапка. Сидеть туго на голова.

Полковник Гущин вспомнил, как Ева сама позвонила ему в ночь перед рассветом и вызвала на встречу… Как она была одета. Худи, спортивные брюки, кроссовки и… черная бейсболка на голове.

— Зухра, а вы не могли ошибиться? Вы же видели соседского сына лишь со спины?

Сиделка страдальчески смотрела на Гущина.