Отпираться и строить из себя дурочку не было никакого смысла. Это бы только усложнило дело. Так что я кивнула.

Махараджа немного помолчал. А потом сказал:

– Ты уже второй раз недооцениваешь мой ум и мою наблюдательность. Помнишь, что было в первый раз?

Махараджа дал мне время подумать и продолжил:

– В первый раз ты недооценила меня, когда я устроил шахматный турнир между тобой и моими министрами. Не забыла? Ты поддавалась им. И думала, что я ничего не замечу. А я заметил. Так ведь?

Я снова кивнула. Я не забыла тот неприятный случай. Особенно хорошо я помнила, как махараджа никак не мог взять в толк, с какой стати я решила пожалеть бедных министров и почему их жизни оказались для меня важнее собственной победы.

Махараджа протянул руку к столику рядом с шезлонгом. На нем стояла маленькая керосиновая лампа. Чиркнув спичкой, он поднес ее к фитилю. Теплое дрожащее пламя осветило палубу вокруг нас.

На столе стояло еще кое-что: песочные часы и сиявшая в свете лампы шкатулка, украшенная искусной резьбой и инкрустированная золотом. Что это за шкатулка, я поняла еще до того, как махараджа успел ее открыть.

Это были шахматы.

Не говоря ни слова, махараджа разложил доску и расставил фигуры на исходные позиции. Потом он сказал:

– На этот раз я хочу быть уверен, что ты не схитришь, Салли Джонс. Проиграешь эту партию – я заберу тебя в Бхапур, и Ане придется вернуться в Европу одной. Но если ты выиграешь…

Махараджа замолчал и вытащил из кармана узкий конверт. Положив его на стол, он продолжил:

– Если ты выиграешь, ты получишь этот конверт. В нем два билета до Лиссабона на океанский лайнер «Кайзар-и-Хинд», который отходит из Бомбея завтра. Один билет для Аны. Второй – для тебя.

Я не знала, что мне думать и что чувствовать. Неужели махараджа не шутит?

Словно отвечая на мой молчаливый вопрос, махараджа кивнул:

– Я тебя не обману. Если выиграешь, можешь ехать. Я не стану принуждать тебя остаться. Слово махараджи. Выбирай: белыми будешь играть или черными?

Махараджа говорил искренне, но я все равно не могла до конца поверить ему. Хотя с другой стороны, что мне было терять? Я протянула руку и передвинула белую пешку на две клетки вперед.

Махараджа оказался очень сильным игроком. Он явно не хвастался, когда рассказывал мне, что обучался у великого гроссмейстера. В самом начале партии он добился серьезного преимущества благодаря таким тактическим уловкам, которых я в жизни не видела. Мне приходилось подолгу обдумывать каждый ход, до тех пор пока в часах не падала последняя песчинка.

Где-то посередине партии я было решила, что начинаю выигрывать. Но махараджа предугадал мой ход, и внезапно я потеряла ферзя и двух слонов. Еще один ловкий маневр – и махараджа обезвредил моего единственного оставшегося в живых коня.

Махараджа мог поставить мне мат в четыре хода. Мы оба это видели. Игра была окончена. Махараджа самодовольно ухмылялся.

Но потом случилось нечто неожиданное. Вместо того чтобы объявить моему королю шах, махараджа съел ферзем пешку. Это был очень плохой ход. Просто катастрофический. Внезапно преимущество оказалось на моей стороне. За два хода я съела его ладью и ферзя. Еще пять ходов – и я победила. Я поставила ему мат.

Я думала, он придет в бешенство. Но он протянул мне конверт, улыбнулся и спокойно сказал:

– Поздравляю! Отличная игра.

Я растерянно глядела на него, а он все шире расплывался в улыбке. Колеблясь, я взяла конверт и открыла его. Там действительно лежало два билета до Лиссабона на «Кайзар-и-Хинд».

Я взглянула на махараджу и поймала его взгляд – довольный и гордый.

И тогда я вдруг поняла.

Махараджа мне поддался. Он проиграл нарочно.

Я и сама не заметила, как протянула ему руку. Слуге, конечно, не подобало так делать. Но махараджа, ни на секунду не задумываясь, крепко схватил мою ладонь обеими руками и долго тряс ее. Его круглое смеющееся лицо светилось ярче луны.

~

Потом мы долго сидели молча и смотрели на звезды. Только когда вахтенный пробил четыре склянки, махараджа поднялся и сказал:

– Свежий морской воздух ужасно возбуждает аппетит. Было бы неплохо немного перекусить, а? Как думаешь, вдруг Ана тоже проголодалась? Пойди спроси ее. А я тем временем распоряжусь, чтобы нам накрыли стол.

Ана, конечно, же очень удивилась и испытала огромное облегчение, когда я показала ей конверт с билетами.

– Ты не представляешь, как я на него злилась, – сказала она. – По прибытии в Бомбей я даже думала сразу пойти в полицию и заявить о похищении. Хотя вряд ли бы это помогло…

Когда Ана оделась, мы вместе пошли на корму. Махараджа увлеченно выбирал вина к примерно пятидесяти блюдам с деликатесами, расставленным на столе. Он, видно, догадывался, что Ана рассердилась на него, потому что немного нервничал. Как только мы сели за стол, он сказал:

– Я знаю, что поступил некрасиво. Госпожа Молина, простите меня, если можете. Я бы умер от горя, если бы вы уехали, плохо думая обо мне. Вы ведь так не сделаете? Вы же не хотите, чтобы на вашей совести была преждевременная смерть бедного несчастного махараджи?

– Нет, ваше высочество, – спокойно, но строго сказала Ана. – Не хочу. Я прощаю вас. Но я была бы рада получить объяснения, почему вы так странно вели себя последние дни.

Махараджа удивленно уставился на нее. Так с ним еще никто не разговаривал. На короткое мгновение мне показалось, что он сейчас разозлится. Но нет, его плечи опустились, он тяжело вздохнул.

– Да, разумеется, – медленно проговорил он. – Полагаю, я должен объясниться… Понимаете, госпожа Молина, ведь я – махараджа. Другими словами, я привык, чтобы было по-моему. И я хотел… Точнее говоря, я думал, что Салли Джонс хотела бы… Я хочу сказать, я думал, что Салли Джонс останется здесь, в Индии, и…

Махараджа замолчал, как будто подыскивая слова. Нужных слов не нашлось, и он смущенно поежился. Видеть его таким было непривычно.

– Я думаю, что понимаю вас, ваше высочество, – сказала Ана, и голос ее смягчился. – Что же заставило вас передумать?

Прежде чем ответить, махараджа быстро взглянул на меня.

– Ну, я тут на днях обнаружил, что Салли Джонс задумала сбежать. И я… Ну да, сперва я, конечно же, разозлился! Но потом я подумал, что это… как-то грустно, что ли, или как бы это лучше сказать… Я представил себе, как бы вы обе обрадовались, позволь я вам вернуться в Лиссабон вместе…

Махараджа замолчал, и лицо его приняло озадаченное выражение, как будто он сам не очень-то понимал, что только что сказал.