…в полной заднице. Он не дает ей развода из-за детей, а пьетон, как последний

…удивительно симпатичный костюм…и там было столько выпивки,что он нажрался и сблеванул прямо на платье официантке.

Напротив плиты и раковины стоял длинный стол с пластиковойкрышкой, уставленный открытыми бутылками и множеством стаканов разных размерови в разной степени наполненности. Пепельницы уже не вмещали окурков. В раковинестояло три ведерка с кубиками льда. Над плитой висел большой плакат сизображением Ричарда Никсона в наушниках. Шнур от наушников исчезал в заднемпроходе осла, стоявшего у самого края плаката. Надпись гласила:

СЛУШАЕМ

ВНИМАТЕЛЬНО!

Слева по ходу человек в мешковатых брюках с подвязаннымивнизу колокольчиками, в каждой руке у которого было по дозе спиртного (стакандля воды, наполненный жидкостью, подозрительно смахивавшей на виски, и большаяглиняная кружка пива) развлекал анекдотом группу сгрудившихся вокруг неголюдей.

– Так вот, этот парень приходит в бар, садится за стойку, ана соседнем с ним стульчике сидит обезьяна. Парень заказывает себе одно пиво, акогда бармен приносит пиво, парень спрашивает: А чья это обезьяна? Симпатичнаясучка. А бармен ему и отвечает: Это обезьяна нашего пианиста. Тогда пареньразворачивается… Он приготовил себе коктейль и огляделся в поисках Уолта, нотот пошел к дверям, чтобы встретить новоприбывших гостей – молодую супружескуюпару. На мужчине был надет большой водительский шлем, очки-консервы истаромодный автомобильный пыльник. Спереди на пыльнике было написано:

НЕ ВЫПУСКАЙ БАРАНКУ ИЗ РУК!

Несколько человек исступленно расхохотались, а Уолтер едвали не завыл от смеха. В чем бы ни состояла эта шутка, похоже, она была понятнатолько избранным.

– …И тогда этот парень подходит к пианисту и говорит: Вызнаете, ваша обезьяна нассала мне в пиво. А пианист отвечает: «Нет, не знаю, нонапойте несколько тактов, и я попробую сыграть».

Раздался взрыв не очень дружного, принужденного смеха.Парень в мешковатых брюках с колокольчиками отхлебнул виски и запил его пивом.

Он взял свой стакан и направился в едва освещенную гостиную,скользнув за спиной у Тины Ховард Уоллес, пока она не заметила его и ненавязала ему бесконечную игру в расспросы и воспоминания. Она была похожа натот сорт людей, которые могут цитировать целыми главами жизнь одноклассников,кончивших не лучшим образом (разводы, нервные срывы, преступления – вот чтоособенно привлекает внимание таких людей), и ни словом не упомянут тех, ктодостиг успеха.

Кто-то поставил неизбежный альбом рок-н-роллов пятидесятыхгодов, и пар пятнадцать дергались под музыку – самозабвенно, но не слишкомизящно. Он увидел Мэри, которая танцевала с худым стройным мужчиной. Он зналэтого человека, но никак не мог вспомнить, кто он и как его зовут. Джек? Джон?Джейсон? Он помотал головой. Имя так и не вспомнилось. На Мэри было вечернееплатье, которое он до этого ни разу не видел. Сбоку оно застегивалось напуговицы, и достаточное их число было не застегнуто, образуя сексуальныйразрез, поднимающийся чуть выше обтянутого нейлоном колена. Он стоял и смотрелна нее, ожидая, что в груди проснутся какие-нибудь сильные чувства – ревность,тоска, желание, – но ни одно из них так и не появилось. Он отхлебнул свойкоктейль.

Она обернулась и заметила его. Он приветственно помахал ей,жестом показывая, чтобы она продолжала танцевать, но она двинулась к нему,приведя за собой своего партнера.

– Я так рада, что ты смог прийти, Барт, – сказала она,повышая голос, чтобы быть услышанной сквозь смех, гудение разговоров и музыку.– Скажи, ты помнишь Дика Джексона?

Барт протянул руку, и стройный мужчина пожал ее. – Вы сосвоей женой жили на нашей улице пять… Нет, семь лет назад. Верно?

Джексон кивнул. – Сейчас мы живем в Уилловуде.

Район новой застройки, – подумал он. В последнее время онстал очень чувствителен к географии города.

– Хорошее место. А ты до сих пор работаешь на «Пиле»?

– Нет, теперь у меня свое дело. Два грузовика. Занимаюсьперевозками грузов по трем штатам. Так что смотри, если твоей прачечнойпонадобится чего-нибудь привезти – химикаты какие-нибудь, например…

– Я больше не работаю на прачечную, – сказал он и краемглаза заметил, как Мэри болезненно вздрогнула, словно кто-то легонько стукнулее по месту старого ушиба.

– Вот как? Расскажи, чем ты сейчас занимаешься?

– Пока ничем, – усмехнулся он. – Лучше ты расскажи мне,участвовал ли ты в забастовке владельцев частных грузовиков?

Лицо Джексона, и так уже потемневшее от алкоголя, потемнелоеще сильнее. – Ты прав, черт возьми, участвовал. Еще бы не участвовать! Ты знаешь,сколько эти разнесчастные ублюдки из Огайо требуют с нас за дизельное топливо?31,90! В результате прибыль у меня получается не двенадцать процентов, а всеголишь девять. Не говоря уже об этом чертовом ограничении скорости… И он принялсяраспространяться о превратностях владельца частной транспортной фирмы в стране,у которой неожиданно начался тяжелый приступ энергетической кессонной болезни.Барт слушал и поддакивал в подходящих местах, посасывая потихоньку свойкоктейль. Мэри извинилась и отправилась на кухню, чтобы раздобыть себе стаканпунша. Человек в автомобильном пыльнике танцевал эксцентрический чарльстон подстарую песню братьев Эверли. Все вокруг хохотали и аплодировали.

Жена Джексона, мускулистая женщина с пышной грудью иморковно-рыжими волосами, подошла и была ему представлена. Чувствовалось, чтоона уже немало выпила и держалась на ногах с некоторым трудом. Взгляд ее былзатуманенным и бессмысленным. Она протянула ему руку, улыбнулась стекляннойулыбкой, а потом сказала, обращаясь к Дику Джексону:

– Радость моя, у меня в животе тошнотики. Не знаешь, гдездесь ванная?

Джексон увел ее. Он быстро пересек площадку, где шли танцы исел на один из стульев, стоящих вдоль стены.

Он допил стакан. Мэри что-то не возвращалась. Наверное,кто-то остановил ее и втянул в разговор.

Он полез во внутренний карман, извлек оттуда пачку сигарет изакурил. Теперь он курил только на вечеринках. Это было большим прогрессом посравнению с недалеким прошлым, когда он был передовым членом раковой бригады «Трипачки в день».

Он выкурил уже половину сигареты, не отрывая глаз от двери,где должна была появиться Мэри. И тут он случайно взглянул на свои пальцы изастыл, пораженный и завороженный открывшимся зрелищем. Удивительно, как этоуказательный и средний пальцы правой руки знают, как в точности надо держатьсигарету? Откуда в них этот ум, эта сообразительность? Словно они курят срождения.

Мысль оказалась настолько забавной, что он вынужден былулыбнуться.