– Мэрфи, – ответил Чак и улыбнулся. – Жуть, правда? Девичья фамилиямоей матери. Не вздумайте рассказать Джеку или Элу, не то ваше хилое телоздорово пострадает.

– Не беспокойся. Когда у тебя день рождения?

– Восьмого сентября.

Джонни начал забрасывать его вопросами, не давая времени нараздумья, – впрочем, это были не те вопросы, над которыми нужно долго думать.

– Как зовут твою девушку?

– Бет. Вы же знаете Бет…

– А ее второе имя?

– Альма. Кошмар, да? – хмыкнул Чак.

– Как звать твоего деда по отцу?

– Ричард.

– Кто больше всего понравился тебе в этом году в восточномдивизионе Американской бейсбольной лиги?

– «Янки». Особенно как они переходили на первую базу.

– Кого бы ты хотел видеть президентом?

– Хорошо бы победил Джерри Браун.

– Будешь продавать свой «корвет»?

– В этом году нет. Может, в будущем.

– Мама не против?

– Наоборот. Она говорит, что у нее обрывается сердце – так ягоняю.

– Каким образом Красному Ястребу удалось, обойдя засады,убить Денни Джунипера?

– Шербурн забыл о люке, через который можно было попасть начердак здания тюрьмы, – ответил Чак не задумываясь, и Джонни вдруг охватилоликование – вроде горячей волны после хорошего глотка крепкого виски.Сработало. Он вовлек Чака к разговор о розах, и тот ответил жизнерадостнымвоплем «пожар».

Чак смотрел на него как громом пораженный.

– Красный Ястреб проник на чердак через слуховое окно.Открыл люк. Застрелил Денни Джунипера. А затем и Тома Кеньона.

– Все правильно, Чак.

– Я вспомнил, – пробормотал тот, глядя на Джоннирасширенными глазами, рот его уже растягивался в улыбке. – Ловко вы менянавели…

– Я просто взял тебя за руку и помог обогнуть то, что стоялона твоем пути, – сказал Джонни. – Но препятствие еще не устранено, Чак. Необольщайся. Кто была девушка, в которую влюбился Шербурн?

– Она… – Глаза его слегка затуманились, и он сокрушеннопокачал головой. – Не помню. – С внезапным озлоблением он ударил себя поколену. – Ничего не помню! Какой же я тупица!

– А ты не помнишь, тебе когда-нибудь рассказывали, какпознакомились твои родители?

Чак посмотрел на него и едва заметно улыбнулся. На томместе, где он ударил себя, заалело пятно.

– Как не помнить. Мама работала в Чарлстоне, в конторе попрокату, и дала отцу автомобиль со спущенной шиной. – Чак засмеялся. – С техпор она уверяет, будто вышла за него потому, что отстающий больше старается.

– Ну а назови мне девушку, которой увлекся Шербурн?

– Дженни Лэнгхорн. Намучился он с ней. Раньше она была сГрэшемом. Рыжая, как моя Бет. Она… – Он осекся и вытаращился на Джонни, словнотот у него на глазах достал кролика из нагрудного кармана. – Опять у васполучилось!

– Нет, Чак. Это у тебя получилось. Вся хитрость в том, чтобынаправить человека по ложному пути. Так почему, говоришь, Джон Шербурннамучился с Дженни?

– Так ведь Грэшем-то – большой туз в городе…

– В каком городе?

Чак открыл было рот, но так ничего и не сказал. Вдруг онотвернулся к бассейну. Потом улыбнулся и снова посмотрел на Джонни.

– Эмити. Как в фильме «Челюсти».

– Молодец! И как же ты вспомнил?

Чак хмыкнул.

– Ерунда какая-то. Я начал думать, не выступить ли мне всоревнованиях по плаванию, и вдруг – бац! Вот так хитрость. Потрясно!

– Ну ладно. Пожалуй, на сегодня хватит. – Джонни устал,взмок, но чувствовал себя по-настоящему счастливым. – Вот ты и сделал первыйшаг. Ты хоть самого понимаешь это? Пойдем поплаваем. Кто последним нырнет, тотпоследний идиот.

– Джонни?

– Что?

– Этот прием будет всегда срабатывать?

– Да, если ты его освоишь, – сказал Джонни. – Всякий раз,когда ты станешь обходить препятствие, вместо того чтобы лезть напролом, онобудет уменьшаться. И с чтением вслух тоже пойдет на лад, вот увидишь. У меняесть в запасе и другие маленькие хитрости. – Он умолк. То, что он сейчас сказалЧаку, было не столько правдой, сколько смелой попыткой гипнотического внушения.

– Спасибо вам, – сказал Чак. Вымученную, страдальческуюулыбку сменило выражение искренней благодарности. – Если вы меня вытащите, я… япросто стану на колени и буду целовать вам ноги, только прикажите. Меня иногдажуть берет, мне кажется, я не оправдываю надежд отца…

– А ты не догадываешься, Чак, что этим отчасти и объясняютсятвои трудности?

– Правда?

– Да. Ты хочешь всех перебегать. Переплавать. У тебя во всемперебор. И дело тут, возможно, не только в психологическом барьере. Некоторыесчитают, что затрудненное чтение, синдром Джексона и другие аналогичные фобии –все это следствие, так сказать… родимого пятна на коре мозга. Забитых каналов.Неисправного реле. Мерт… – Он прикусил язык.

– Чего? – спросил Чак.

– Мертвой зоны, – выдавил Джонни. – Неважно. Названия неиграют роли. Главное – результат. Никакой хитрости, собственно говоря, тут нет– нужно лишь направить мысли по обходному пути. Это значит – обучить активнуюобласть мозга выполнять работу, с которой не справляется какой-нибудь маленькийучасток. Скажем, тебе нужно всякий раз, когда ты напарываешься на сучок,начинать рассуждать вслух. Тем самым импульс мысли перемещается в другую точкумозга. Это умение переключаться.

– А я сумею? Вы думаете, сумею?

– Уверен, – сказал Джонни.

– Ну что ж. Значит, научусь. – Чак нырнул в бассейн и покрутой дуге выплыл на поверхность; он тряхнул своими длинными волосами, ибрызги разлетелись веером. – Прыгайте! Вода отличная!

– Сейчас, – сказал Джонни, но в эту минуту он был рад простостоять на кафельном бортике и, глядя, как Чак мощными гребками приближается кдальнему концу бассейна, наслаждаться одержанной победой. Подобной радости онне испытывал ни когда ему было видение, что у Эйлин Мэгоун загорелись занавескина кухне, ни когда ему открылось имя Фрэнка Додда. Если господь и наградил егодаром, то даром учить людей, а вовсе не выяснять подробности, которые его некасаются. Вот его призвание – он понял это еще тогда, в 1970-м, когдаучительствовал в Кливс Милс. И, что еще важнее, это понимали дети ираскрывались в ответ, как раскрылся Чак сегодня.