— Владимир Спиридонович Павловский, бывший старший механик этого парохода.

— Присаживайтесь, Владимир Спиридонович! — предложил Макаров, указав на кресло, стоящее у стола напротив него.

Тот посмотрел на свой комбинезон с расплывшимися пятнами машинного масла и смущенно развел руками. Макаров понимающе улыбнулся и позвонил в колокольчик.

— Прикрой-ка, братец, какой-нибудь тряпицей кресло для господина старшего механика! — приказал он матросу, тут же появившемуся в дверях и временно исполняющему по приказу лейтенанта Скоробогатова обязанности вестового.

— Есть, ваше благородие! — ответил тот и, быстро вернувшись, покрыл кресло наволочкой.

— Вы что же, Владимир Спиридонович, так и не снимаете своего рабочего комбинезона, находясь на судне? — улыбаясь, спросил Макаров, когда механик осторожно — не дай бог испачкать! — сел в кресло.

— Отчего же, Степан Осипович! Но ведь надо же кому-то обслужить паровую машину, — и вдруг рассмеялся: — Как говорят механики, баба любит ласку, а машина — смазку.

Рассмеялся и лейтенант:

— Образное сравнение, Владимир Спиридонович! — и сразу же посерьезнел: — Но ведь, как мне представляется, это же уже не ваше заведование?

Тот недоуменно посмотрел на него:

— О чем вы говорите, Степан Осипович?! Ведь я же и устанавливал ее на «Константине» вместе с заводскими, и налаживал, и обслуживал в течение стольких лет! А вы говорите «не ваше»! Да она для меня как дитя малое, требующее повседневного ухода! — на его глазах навернулись слезы.

— Успокойтесь, Владимир Спиридонович! У меня, честное слово, и в мыслях не было обидеть вас, — чистосердечно признался командир. — Но если она, эта машина, так дорога вам, то, может быть, вы согласились бы, надев воинскую форму, снова стать старшим механиком «Константина», но уже военного корабля?

Тот ошалело посмотрел на него:

— А разве это возможно, Степан Осипович?! — еще не веря, казалось бы, в несбыточную мечту, сдавленным голосом спросил он.

— Возможно, Владимир Спиридонович. Вполне возможно, — Макаров и сам облегченно выдохнул, уже уяснив, что лучшего старшего механика ему не найти. — Иначе я бы не стал делать вам такого предложения. Только для этого необходимо ваше письменное согласие.

— Какие вопросы, Степан Осипович?! Будет вам мое письменное согласие! Да что там откладывать, — спохватился он, — могу написать его хоть сейчас, — и вопросительно посмотрел на командира, опасаясь, как бы тот, чего доброго, не передумал.

Макаров достал из выдвижного ящика стола чистый лист писчей бумаги и протянул его механику. Затем пододвинул к нему чернильницу и перо.

— Должен только сразу же предупредить, Владимир Спиридонович, что ввиду отсутствия у вас воинской выслуги вам присвоят невысокий флотский офицерский чин, несмотря на вашу довольно высокую должность, — решил он еще раз проверить того на твердость принятого решения.

— Какое это имеет значение, Степан Осипович?! — воскликнул Павловский. — Главное — я снова буду старшим механиком на родном «Константине»!

Написав под диктовку командира прошение морскому министру, механик подписал его, поставил дату и протянул Макарову.

— Только прошу вас, Степан Осипович, быть снисходительным ко мне, если завтра от меня будет несколько попахивать…

Командир настороженно посмотрел на него.

— Я-то, как это ни странно для моряка, человек практически не пьющий, — успокоил механик, — но такой случай просто нельзя не отметить. Дурная примета, — пояснил он, — удачи не будет…

— Я тоже суеверен, как и все моряки, — с облегчением улыбнулся лейтенант.

* * *

Капитан 2-го ранга Чуркин прибыл в Кронштадт, чтобы отобрать командиров катеров для «Великого князя Константина» из числа слушателей минных офицерских классов, которые были учреждены два года тому назад, в конце 1874 года, по инициативе адмирала Попова.

Петр Михайлович вглядывался в лица офицеров, собранных в одной из аудиторий. «Всего шестнадцать человек, — пересчитал он. — Эти слушатели — выпускники. Лейтенанты и мичманы. Что же привело их сюда? Желание приобщиться к новому виду оружия? Или стремление быстро продвинуться по службе на новых классах кораблей: минных заградителях и миноносцах? Все-таки, наверное, и то и другое вместе взятое», — решил он.

После представления он встал за преподавательскую кафедру.

— Господа офицеры! Я прибыл сюда, чтобы отобрать из вашего числа шесть командиров паровых катеров с шестовыми минами, базирующихся на военном пароходе «Великий князь Константин» Черноморского флота.

Среди офицеров сразу же возникло оживление. Они многозначительно переглядывались, а один из них, к удовлетворению Петра Михайловича, показал товарищу большой палец.

— Чем вызвана эта необходимость? — продолжил он. — Россия находится на пороге новой войны с Турцией. На сухопутных театрах предстоящих военных действий мы располагаем значительными силами и обладаем большими ресурсами. А что мы можем противопоставить противнику на Черном море? Две плоскодонные плавучие батареи, круглые и тихоходные — так называемые «поповки», по имени адмирала Попова, их создателя. Правда, бронированные, но совершенно не годные для боя в открытом море. Да еще несколько тихоходных деревянных корветов и железных шхун. Вот и все, господа.

Слушатели разочарованно зашумели.

— Не удивляйтесь, господа. Это следствие проигранной нами Крымской войны и Парижского мирного договора. Слава Богу, сейчас мы уже отказались признавать его ограничения и тем самым развязали себе руки.

Офицеры возбужденно загудели.

— В связи с этим по предложению лейтенанта Макарова — запомните это имя, господа офицеры! — принято решение переоборудовать быстроходный пароход «Великий князь Константин» в носителя катеров с шестовыми минами. Суть их боевого применения такова. Пароход с катерами на борту в ночных условиях подходит к месту стоянки кораблей противника и спускает их, уже находящихся под парами, на воду. Катера, развивая максимальный ход, стремительно атакуют эти корабли и, с разворота подведя мины под днища кораблей, подрывают их. А затем быстро отходят к своему пароходу, поднимаются с помощью шлюпбалок на борт, и тот на максимальном ходу, отрываясь от возможного преследования, уходит на базу…

Слушатели жадно ловили каждое его слово. Петр Михайлович видел, как их глаза горели отвагой.

— Эти отчаянные атаки будут требовать от командиров катеров хладнокровия, точного расчета и мужества, ввиду огневого противодействия противника. На должности командиров могут претендовать только добровольцы. Поэтому прошу встать тех, кто согласен ими стать.

Все офицеры, как один, встали со своих мест по стойке «смирно». Петр Михайлович обвел их долгим взглядом, полным благодарности.

— Прошу садиться, господа офицеры! К сожалению, как я уже говорил, пока имеется только шесть вакантных должностей. Поэтому после ответов на вопросы я буду беседовать с каждым из вас в отдельности и затем приму окончательное решение по шести кандидатурам.