«Я не поскользнусь. Я не споткнусь. Меня выбрали изшестидесяти других моделей. Я в Каннах. В зале наверняка есть кто-нибудьважный. Знаю, что здесь — XX, он может сделать меня «лицом» своей фирмы.Говорят, здесь сотни фотографов и журналистов.

Я не могу улыбаться — так предписывают правила. Ноги должныступать по одной невидимой линии. Неважно, что походка будет неестественной,что мне будет неудобно ходить так — забывать об этом нельзя!

Я должна дойти до отметки, повернуться, остановиться на двесекунды и двинуться обратно с той же скоростью, зная, что как только скроюсь закулисами, там кто-нибудь поможет мне сбросить это платье и надеть следующее, ая даже не успею взглянуть в зеркало. Мне придется поверить, что все в порядке.Мне придется демонстрировать не только мое тело, не только мое платье, но исилу моего взгляда!»

Хамид глядит на потолок и видит там отметку — яркое пятносвета. Если модель пройдет дальше или остановится раньше, снимки выйдутнеудачными, и редакторы журналов — вернее, издатели бельгийских журналов —выберут кого-нибудь другого. Французские журналисты сейчас находятся передотелями, или на красной дорожке, или на коктейль party, или закусываютсандвичами в преддверии сегодняшнего гала-ужина.

Свет в зале гаснет. Вспыхивают софиты, освещая подиум.

Близится решающий миг.

Мощные звуковые установки заполняют зал попурри из шлягеров60-70-х годов, перенося Хамида в тот мир, где он не бывал, и может сейчасоценить только музыку, заставив его вдруг испытать ностальгию по неизведанномуи даже чувство какого-то протеста — почему ему не дано было пережить великуюмечту юнцов, бродивших в ту пору по свету?

И вот на сцене появляется первая модель, и в сочетании того,что предстает глазу, с тем, что слышит ухо, ярчайшее, исполненное жизни иэнергии платье рассказывает историю, которую, хоть она и случиласьдавным-давно, мир, похоже, все еще хочет слышать снова и снова. Хамид слышитщелканье десятков, сотен фотоаппаратов. Видеокамеры ведут запись. Первая модельпрекрасно справляется со своим делом; проходит из конца в конец, в лучепрожектора поворачивает направо, на миг застывает и идет назад. У нее естьпримерно пятнадцать секунд, чтобы дойти до кулис — там она потеряет свою осанкуи бегом помчится в гримерку, стремительно сбросит с себя одно и ещестремительней наденет другое платье, займет свое место в веренице другихманекенщиц и будет готова к новому выходу. Создательница коллекции, котораяследит за происходящим по монитору, кусает от волнения губы, молится, чтобыникто не споткнулся, чтобы публика поняла, что она хотела сказать, ивознаградила ее в конце аплодисментами, а представитель Федерации осталсядоволен.

Дефиле продолжается. Оттуда, где сидит Хамид и гдеустановлены камеры, одинаково хорошо видны элегантная осанка, твердая поступь.Для людей, сидящих сбоку и не привыкших к показам — таких среди присутствующихздесь ВИПов наверняка большинство, — все это, надо полагать, странно:почему манекенщицы «маршируют», а не ходят так, как обычно двигаются модели?Таков замысел модельера, решившей привнести толику оригинальности?

Нет, отвечает себе Хамид. Дело в высоких каблуках. Толькопри такой поступи нога обретает нужную твердость шага. То, что показываюткамеры, — это не совсем то, что происходит в действительности.

Коллекция лучше, чем он ожидал. Это возвращение в прошлое сискусно придуманными вкраплениями настоящего. Ничего лишнего — ибо секрет моды,как и кулинарии, заключается в искусстве дозировать ингредиенты. Цветы и бусынапоминают о безумных годах, но использованы так, что кажутся абсолютнойновинкой… Прошло уже шесть моделей, и на колене одной из них он замечаетпятнышко, которое не удалось замазать тоном: минуту назад она ввела себе дозугероина, чтобы справиться с волнением и унять аппетит.

Неожиданно появляется Жасмин. На ней белая, отделаннаякружевами блузка с длинными рукавами и белая юбка ниже колен. Она ступаетуверенно и, в отличие от тех, кто выходил на подиум раньше, держится не снаигранной, а совершенно естественной серьезностью.

«Прекрасно!»

Еще два раза она выходит на подиум, и Хамид, пристальноразглядывая ее тело, убеждается: оно приковывает к себе внимание чем-тобольшим, нежели просто совершенство точеных изгибов. Как определить это«нечто»? Рай и Ад сочетаются браком, Любовь и Ненависть шествуют, взявшись заруки.

Как и всякое дефиле, этот показ тоже длится всего минутпятнадцать, хотя, чтобы придумать и поставить его, потребовалось несколькомесяцев напряженного труда. И вот, встреченная аплодисментами, выходитмодельер, кланяется и благодарит, зажигается свет в зале, смолкает музыка — итолько тогда Хамид понимает, как пленил его саундтрек. Милая девушка сноваподходит к нему и сообщает, что представители бельгийского правительства оченьхотели бы с ним поговорить. Достав из кожаного футляра свою визитку, онотвечает, что остановился в отеле «Martinez» и был бы рад условиться о встречена завтра.

— А сейчас мне хочется познакомиться с модельером и счернокожей моделью. Узнайте, пожалуйста, где они ужинают сегодня вечером. Яподожду.

Хоть бы эта милая блондиночка вернулась поскорее, думаетХамид. Меж тем его обступают журналисты, забрасывая всегдашними вопросами —вернее, из разных уст раздается один и тот же вопрос:

— Как вам понравилось дефиле?

— Очень интересно, — следует столь же неизменныйответ.

— Нельзя ли чуть подробнее?

С деликатностью, присущей опытному профессионалу, Хамидповорачивается к следующему журналисту. Он помнит правило: не обижать прессу,но и не отвечать прямо ни на один вопрос, говоря лишь то, что соответствуетмоменту.

Девушка возвращается. Нет, они не пойдут на главныйгала-ужин. Сколько бы ни было тут бельгийских министров, политику фестивалядиктует иная власть.

Хамид говорит, что, если угодно, он немедленно распорядитсявручить им пригласительные билеты. Предложение принято. Модельер, судя повсему, ожидала именно такого отклика, ибо отдает себе отчет, каким товаромобладает.

Жасмин.

Да, это личность. Он постарался бы пореже выпускать ее насвоих показах, ибо она затмевает платья, которые демонстрирует. Но никого болееподходящего, чтобы стать лицом марки «Хамид Хусейн», нет и быть не может.

В дверях Ева снова включает свой телефон. На дисплеевозникает конвертик, летящий по голубому небу, он приземляется и открывается.Все это значит: «У вас новое сообщение».

«Какая дурацкая анимация», — думает Ева.

Номер отправителя не определился. Она колеблется, прочитатьтекст или не стоит, но любопытство пересиливает страх.