Логичный ответ: никому. Они думают лишь о том, что случилосьсию минуту. Они взбудоражены, потому что у великого продюсера на одном изприемов, традиционно проходящих во время фестиваля, стало плохо с сердцем.Никто ведь пока не знает, что его отравили — заключение экспертизы лежит назаднем сиденье. Никто еще не догадывается — и не догадается никогда — чтопокойник был одним из элементов в сложной системе отмывания денег.

Ответ нелогичный: всегда найдется такой, кто будет думатьиначе, нежели все. И стало быть, необходимо при первой же возможности дать всенадлежащие объяснения, созвать пресс-конференцию, но при этом говорить толькооб американской режиссерше, найденной на скамейке без признаков жизни, и тогдавсе прочие эпизоды будут тотчас забыты.

Заметная в киномире фигура убита. Кто после этогозаинтересуется гибелью никому не ведомой девушки-торговки? А если даже изаинтересуется, то согласится с выводом, который Савуа сделал еще в самомначале расследования — смерть произошла от передозировки наркотиков.

Вернемся к режиссерше. Вероятно, она все же не столь значительнаяфигура — в противном случае комиссар давно бы уже позвонил ему на сотовый.Итак, факты таковы: некий хорошо одетый седеющий господин, лет примерно сорока,некоторое время беседовал с нею, любуясь закатом, а за ними из-за камнейнаблюдал свидетель. С хирургической точностью нанеся ей удар стилетом,злоумышленник медленно потел прочь и сейчас уже растворился среди сотен и тысячмужчин, подходящих под его словесный портрет.

Савуа, на несколько минут отключив сирену, звонит своемупомощнику, который остался на месте преступления и сейчас отвечает на вопросывместо того, чтобы задавать их самому. Просит, чтобы тот сообщил терзающим егожурналистам — мастерам скороспелых суждений и поспешных выводов, что «почтиубежден: здесь — убийство на почве ревности».

— Не говори, что это верно на сто процентов. Скажи — наэто указывает ряд обстоятельств. Это не ограбление, не месть, а драматическизавершившееся выяснение отношений. Постарайся особенно не врать: они записываюткаждое слово, и записи эти потом могут быть использованы против тебя же.

— А зачем я должен объяснять мотивы?

— Обстоятельства указывают. Чем раньше удастсяудовлетворить журналистов, тем лучше будет для нас.

— Они спрашивают, чем было совершено убийство.

— Отвечай: «на основании свидетельских показаний —стилетом».

— Но свидетель как раз и не уверен.

— Если даже свидетель точно не знает, что видел, что жеты можешь утверждать, кроме «все указывает на…». Припугни паренька, напомни,что его тоже записывают…

Он дает отбой. Через минуту младший инспектор начнетотвечать на неудобные вопросы.

«Все указывает», что это было убийство из ревности, хотяжертва только накануне своей гибели появилась в городе, прилетев из США. Хотя вномере своего отеля жила одна. Хотя все, что удалось выяснить, сводилось ктому, что единственная ее встреча, притом не имевшая никаких последствий,прошла утром, на открытом рынке фильмов, расположенном возле Дворца конгрессов.Но журналистам доступ к этой информации будет закрыт.

Есть кое-что такое, гораздо более важное, о чем знает онодин — и больше никто в целом мире.

Жертва побывала в госпитале. Они немного поговорили, и онпопросил ее уйти — как теперь выяснилось, на ее погибель.

Савуа снова включает сирену, словно бы для того, чтобы ееоглушительным воем отогнать чувство вины. Но ведь это не он, не он всадил внесчастную стилет.

Разумеется, он может подумать: «Эта дама явилась вгоспиталь, потому что имеет отношение к наркомафии и желала удостовериться, чтоубийца сделал свое дело». Вот это сообразуется с «логикой», и если он доложитпо начальству об этой случайной встрече, следствие двинется именно в этомнаправлении. Кстати, версия не лишена оснований: режиссершу убили так женетрадиционно, как и голливудского дистрибьютера. Оба погибших былиамериканцами, обоих ткнули острыми предметами. Все указывает на то, что речьидет о членах одной группы, тем более что погибшие были связаны между собой.

Но может быть, он ошибается, и в городе вовсе не действуетсерийный убийца?

Юная португалка, которую с высоким профессиональныммастерством задушили на Круазетт, могла накануне вечером иметь контакты скем-то из группы, приехавшей для встречи с продюсером. Не исключено, что она,помимо кустарных сувенирных поделок, приторговывала еще кое-чем — наркотиками,например.

Отчего бы не представить себе, что в Канны приезжают некиеиностранцы свести счеты. В каком-то баре местный наркодилер знакомит одного изних с португалкой, которая «работает на нас». И вот они уже в постели: уиностранца, выпившего больше, чем следует, развязывается язык — в Европе другойвоздух, короче говоря, он теряет над собой контроль и пробалтывается. Наутро,осознав, что наговорил лишнего, поручает исправить допущенный промах своемуподручному — профессиональному убийце: в подобных бандах обязательно имеетсятакой.

Ну вот, все предельно ясно, все уложилось в схему и неоставляет места для сомнений.

В том-то и беда, что слишком хорошо все уложилось — такхорошо, что это теряет смысл. Не может быть, чтобы кокаиновый картель решил«разбираться» в городе, куда по случаю фестиваля со всей страны стянутыдополнительные силы полиции, присоединившиеся к целой армии телохранителей,«секьюрити», специально нанятых на это время, частных детективов, круглые суткиследящих за тем, чтобы баснословно дорогие драгоценности, которые сверкают наулицах и в салонах, не сменили ненароком владельца.

Но даже если это и так, то тоже на руку Савуа: мафиозныеразборки привлекают не меньше внимания, чем серийные убийцы.

Можно расслабиться. Как бы то ни было, он в любом случаеобретет славу, которой, по его убеждению, заслуживает.

Сирена выключена. За полчаса он пролетел по автостраде,пересек невидимую границу и оказался в другом государстве. До цели еще минутдесять. Но в голове его ворочаются мысли, которые, в сущности говоря, должныбыть под запретом.