– Такие разные, – отметил я. – Между ними будто нет никакой связи.

– И есть, и нет, – хмыкнул Влад. – Будет весело.

Обернувшись, я увидел его спину, взлет отставленного локтя. Энтроп вытянул за угол холст, мельком оглядел его и вернул на место.

– Мне уже очень весело, Влад. По лицу незаметно, но я от души смеюсь. Если веселье усугубится, я могу не выдержать физически.

Влад поцокал:

– Не писайся, малой.

– Да при… – Я осекся, уставился в потолок. – Это чужая частная собственность. Дорогая и, очевидно, Очень Тайная Частная Собственность. Я не хочу здесь быть. Поэтому я разворачиваюсь и ухожу, пока Эдлена не узнала…

– Она уже знает. Датчики движения. – Влад кивнул в сторону двери. – Я предупреждал. Поверь, это куда быстрее, чем звать через весь дом.

Я посмотрел на проем, затем на энтропа, потом снова на выход в коридор:

– Я начинаю тебя ненавидеть.

– Значит, мы становимся близки.

Я знал, что все равно могу уйти. Дверь в ванную была за поворотом. Десять быстрых шагов, одна раздвижная панель, включенный кран – и все, у меня свои дела. А здесь будь что будет. Но едва я представил это, мне стало противно. От себя и того, что первой мыслью моей, как всегда, оказалось зарыться в песок – даже если лично я не сделал ничего плохого.

Эдлена появилась секунд через пятнадцать. Сказать, что она была в просто-в-ярости, значило сбить цену картинам раза в три.

– Ты оборзел?! – рявкнула энтроп таким высоковольтным голосом, что и через несколько стен я принял бы его на свой счет. – Вон отсюда! Сейчас же!

Но Владу было, как бы это по-культурному, насрать.

– А ты быстро, – заметил он, не отрываясь от стеллажа. – Хотел вытянуть джокера к твоему появлению, но ладно уж – лови стрит-флеш. Мы с малым обсуждали Минотавра. – Энтроп выдернул очередной холст. – Помнишь, которого я чуть не убил? Ты меня еще послала унижаться перед Дедалом, сказала: прикинься идиотом, Влад. Как будто это легко! А когда я попросил, ну, не знаю… как-то помочь мне, заступиться, может, ты сказала… как же ты сказала? А! «Я никак не связана с лабиринтом». «Мне не с кем там разговаривать». – Влад вздохнул и так резко саданул по картине, задвигая обратно, что дрогнула вся секция. – Ты меня обманула.

Эдлена рычала:

– Понятия не имею, о чем ты.

Он ее не услышал. Потому что не хотел. Потому что полки грохотнули снова, холст слег на холст, и Эдлена дернулась к стеллажам.

– Сделай это еще раз, – прошипела она, – и можешь не появляться в феврале.

Влад нехорошо сощурился:

– Вот опять, Скрижальских.

– Найди уже то, что ищешь, и покончим с этим, – глухо перебил их я.

Сейчас это казалось единственным выходом. Что бы ни искал Влад, о каких бы картинах ни говорил, спрашивая про Минотавра, я был уверен, что он все неправильно понял. Ведь, чтобы понимать Минотавра, нужна была такая буйная фантазия, которой даже среди людей мало кто обладал.

Влад вытянул очередную картину, и я увидел: оно. Тихая, ясная радость улыбки значила, что веселье начиналось прямо сейчас.

– Когда я увидел ее в его смартфоне, то подумал: какое эта ваша живопись популярное хобби. Но только сейчас до меня дошло. Это была фотка с оригинала.

Влад перехватил картину понизу и развернул.

Искусствовед из меня был так себе. Я больше интересовался архитектурой, в живописи знал только тех, кого печатали на априкотовских чехлах, а вне их отличал разве что акварель от масла – и это было масло, – а пейзаж от портрета – и это был портрет.

На холсте в старом подрамнике была изображена женщина в синем платье с белыми, как бумага, волосами. Она вышивала узоры по краю длинного отреза темной ткани. В картинах на стенах и расписной софе угадывался богатый интерьер. Он показался мне весьма типичным для жилища красивых аристократок в красивых платьях за красивым шитьем века этак восемнадцатого, а больше на картине я ничего не увидел.

Но Эдлена молчала. Она видела. Видел и Влад, довольствуясь каждой секундой затянувшейся мизансцены.

– Он ничего не говорил о вас, – наконец промолвила энтроп. – О лабиринте. Невозможно было догадаться. Никак.

Влад издал умильный, полный мстительного сочувствия «ох»:

– Ты что же, подруга, не проверила список его близких контактов?

Эдлена вспыхнула.

– Как раз его я и проверила! Потому что вещи, о которых он спрашивал, вероятности, которые допускал, – о таком вслух не общаются с кем попало! Дедал там был, но была и ГСП, и море других впечатляющих связей, которые им обоим не понравились бы. Откуда мне было знать, что ненышний Минотавр – не функция Дедала?! Я же не синтроп! Я не вижу маркеры, только связи! К тому же, – энтроп шумно выдохнула, – он назвался именем, которое даже не похоже на настоящее.

– Хольдом Ооскведером каким-нибудь? – простодушно уточнил Влад. – Они все ненастоящие, Скрижальских.

Эдлена окаменела, и я понял: да. Именно так Минотавр и назвался.

– Так что же, получается, я вас нормально не познакомил? Малой, прошу тебя – это Эдлена Скрижальских. Вечный запасной план наблюдательного совета, окошко на полчаса в календаре Лака Беркастеля, если в его любимом кафетерии подают сырники. Скрижальских, это Михаэль Ооскведер. Функция Дедала, приемный сын Минотавра, серьезный и порядочный юноша, с девушками любящий когда похолоднее. Он немножко разволновался за папенькино здоровье, но я веселю его как могу, так что мы решили повспоминать всякие истории. Как папенька попал в лабиринт и стал Минотавром. Как чуть не перестал им быть. Готовим альбомчик на выписку, если угодно. Подаришь нам свою?

И когда энтроп, выслушав, оглянулась на меня, в ее взгляде не было враждебности. Только искреннее недоумение. Будто по-настоящему она увидела меня только сейчас.

– Здравствуйте, – осторожно молвил я.

После чего Эдлена развернулась и молча вышла из комнаты.

На картину, приставленную к ноутбуку, Ариадна даже не взглянула. Хоть что-то оставалось незыблемым в череде сменяющих друг друга открытий. Спросила только, проходя мимо:

– Во что ты опять ввязываешься?

И, обернувшись, я растерянно подумал: что значит опять?

Игнорируя кардинальную смену наших настроений, Ариадна ушла проверить Шарлотту. Эдлена достала из холодильника новую бутылку вина.

– А у вас тут уже две открытых стоят, – заметил я машинально, садясь за стойку, и сразу об этом пожалел. – Простите, я не… Все. Молчу.

В том, чтобы не существовать, были свои плюсы. Но десять минут назад Влад лишил меня главного из них. Потому что теперь Эдлена не только смотрела, но и видела меня, всего меня. Я больше не был безымянным довеском ее отношений с Владом или с отцом Кристы. По непонятным причинам фамилия Минотавра вывела меня в отдельный пункт Эдлениных проблем, и, считая, сколько бутылок вина она открыла за ужином, я прямо-таки рвался в лидеры.

– Он всегда так умничает? – мрачно уточнила она.

Забравшись на соседний стул, Влад покачал