в высокой траве. Несколько часов то шла, то плакала, то играла со зверюшками (на этом моменте у меня спина сначала похолодела, потом взмокла), снова шла, потом ее схватил гептапод.

Скорость передвижения у животного высокая, так что оно умудрилось дитя довольно далеко уволочь, до колонии не меньше пары сотен километров отсюда. Зачем — я даже представить себе не смог, разве что как игрушку или тренировочный объект для детенышей. Но они вроде не хищники. Непонятно.

Дальше шли лишь предположения, но одно я понимал отчетливо — день на полуголодном печеньковом пайке мы пережили за счет новизны впечатлений, воды на второй я постараюсь набрать, но что будет, когда ребенок все доест и проголодается окончательно… Я с сомнением покосился на замученную химерку, отвязал ниточку и отпустил животное, с трудом упрыгавшее в заросли. А ничего у химерки ножки, мясистые с виду. Солнце село, флаер медленно остывал, и я перебазировал спящую малышку обратно в приглянувшееся ей кресло.

Живот скручивало судорогами, и я, пожалуй, впервые в жизни задумался о том, что человек привык питаться регулярно и весьма плотно, так что даже день без еды начинает чувствоваться не просто как временное неудобство, а сродни маленькой революции. Но не отнимать же последние печеньки у ребенка. Настроив смарт на побудку перед рассветом, я вырубился.

Половину следующего дня мы с трудом пополам, но находили общий язык, и тут подоспело время последней печеньки. Мысленно я начинал паниковать.

Схрумкав печенюху, дитя внимательно меня разглядело, и последовало вопросительное заявление:

— Дядя — коська?

— Коська. — не стал спорить я и тут же чуть не получил пальцем в глаз. Я что, тоже таким в детстве был? Не может быть. Удалось договориться о том, что дядя вполне себе тянет на кошку, а кошкам нельзя тыкать пальцами в глаза — иначе за палец кусь.

И тут феерическое наше везение подошло к концу– шатер и флаер окружила стая гептаподов. Удивительно, как мы вообще почти за двое суток умудрились не стать объектом внимания всей близлежащей фауны. Я насчитал пять крупных взрослых особей, тройку «тарелок» поменьше, вдали в траве за их лапами было видно мельтешение малышни. Нездоровый интерес гептаподов ко мне и девочке объяснить и понять я никак не мог.

Самый крупный, ловко перебирая лапами, приблизился, и я вышел из-под навеса навстречу животному. Малышка, тоненько завыв от страха, забилась в уголок под навесом и порывалась нырнуть в спасительную машину, но находиться там, внутри консервной банки, на жаре, для нее было не менее опасно, чем здесь, со мной и гептаподами.

Зверь беспокойно заверещал, я пугал его намного больше, чем человеческий детеныш, но и отступиться он был не готов. Да что они нашли такого привлекательного в девчонке? Внезапно меня осенила догадка — да скорее всего то же самое, что и в случае с Виком, что и в случае с Андервудом. Цвет. Я, смотря на волнующееся животное, но на самом деле куда-то сквозь него, тут же начал прикидывать, кому позвонить: ксенозоологам надо провести ряд поведенческих экспериментов, биологи пусть тропизм к другим цветам проверят у разных инсектоидов, не только к красному, Тайвина надо озадачить…

Стоп, я совсем забыл, меня же отстранили. И тут я понял одну очень простую вещь — да какого ляда! Я умею обращаться с Шестым, я его знаю, и если Андервуду уж так приспичило меня уволить — что ж, значит, буду пробиваться с нуля в простые оперативники. Это-то я точно умею, даже если руководитель из меня получился не очень.

Решив собственную судьбу и несколько успокоившись, я на пробу оторвал полоску ткани от подола детского платьица и бросил в вожака стаи. Тот передней парой лап подхватил желаемое, и гептаподов смыло в хрупкую зелень травы. Девочка медленно успокаивалась, а меня немного потряхивало. Что будет, когда стая наиграется клочком? Не захочется ли им кусочек побольше?

* * *

Тайвин изложил свои предположения Роману, и первопроходец грустно покачал головой.

— Не думаю, что вы правы. Скорее всего, девочка уже мертва, а Честер на экваторе где-нибудь в относительно безопасном месте изображает одинокого туриста, выключив смарт. Я его понимаю. — Берц тяжело вздохнул. — И без крайней надобности бы не лез. Но придется, без него мы не справимся.

Тайвин согласно кивнул — поиски ребенка в жилых секторах результата не дали, а четырнадцать первопроходцев с двумя стажерами не могут объять необъятное и самостоятельно найти иголку в стоге сена, будучи лишенными обаятельного рыжеглазого магнита.

Первопроходец и ученый плюнули на субординацию и улетели, взяв флаер Тайвина, Берц только ценные указания оперативникам раздал. Парочка потратила почти сутки на медленный пролет по маршруту, опрос лагеря на экваторе и обыск его окрестностей, и уже возвращались обратно, встревоженные и хмурые, когда Берц поймал еле уловимый сигнал на аварийной частоте.

— Нашлась пропажа, — потер руки Тайвин, и Берц развернул флаер в нужную сторону.

Через полчаса игр в горячо-холодно с то угасающим, то усиливающимся сигналом они лицезрели великолепную картину — флаер, правым боком крепко застрявший в зыбуне, кособокий шатер из нескольких палок и высохшей на солнце травы, и знакомая фигура с дрыном наперевес, лупящая поперек диаметра блюдец стаю гептаподов. Те, отчаянно скрежеща, отпрыгивали и наскакивали снова и снова, стремясь пробраться оперативнику за спину.

Берц переключил управление на Тайвина, велев тому снизиться к поверхности, и приготовился расстрелять зверинец с воздуха, а потом спрыгнуть и еще немного повеселиться.

* * *

Увидев и услышав тень и гул подлетающего флаера, я удвоил, если не утроил усилия. Последние полчаса оказались самыми тяжелыми — гептаподы вернулись, привели с