Мы договорились о весьма неплохой по здешним меркам оплате, о количестве занятий, что я должна буду проводить с девятилетним ребёнком- единственным наследником аптекарей Радкевичей. А самое главное, о том, что с субботы по воскресенье могу быть совершенно свободной, то есть фактически есть возможность видеться с дочкой каждый выходной. Оставлять тут Ксюшу госпожа Марго не разрешила, назвав одну причину, всё внимание учителей должно быть направлено исключительно на её сына, а не на собственных детей. Я вполне понимаю её, и всё же. Учить свою дочь предпочла бы тоже сама.

Радкевичи (думаю дело исключительно в матери) решили, что когда мальчик вырастет, то ему обязательно следует поездить по миру, а, может и поселиться за границей. Ведь, как известно у других и воздух свежее и солнце ярче. В любом случае именно мне до чужих причуд не было абсолютно никакого дела, а если есть возможность заработать, то почему бы и нет. Писать на родном тарсманском языке умею, разговаривать тоже, с мировой литературой вполне знакома, так что оказывается, как учитель я вполне востребована. Только осталось доказать и показать всем свою профессиональную пригодность.

Я уехала к себе, чтобы поделиться этой новостью с родными, чтобы уже ровно через неделю приступить к новым обязанностям. И последнюю ночь проплакала, потому как расставаться с Марфущей тяжело, а с дочерью хуже еще раз в сто или двести. Она моя жизнь, я сама хочу её воспитывать, сама заплетать косички и завтракать вместе с ней, сама хочу рассказывать на ночь сказки о влюбленных принцессах, или плести веночки для кукол.

Но я сама вызвалась помогать людям, сама знаю, что я больше чем кто-бы то ни было из нас могу заработать, чтобы поддержать наши семьи, поддержать больного Степана, а тем самым возможно продлить его жизнь.

Жилые комнаты аптекаря располагались как раз над торговым и складским помещением, то есть на втором этаже, что мне очень нравилось. Городской особняк или загородный замок не были одноэтажными, а наблюдать с высоты всегда гораздо интереснее, чем на уровне своего роста, или из окна первого этажа. Моя комната небольшая, но довольно светлая, была угловой, так что из обоих окон было видно не только проезжую часть, но и сад, так же принадлежавший Радкевичам.

Я приехала, оставила коня в конюшне, принадлежащей доктору, о цене за пребывание мы договорились — будут вычитать из моей оплаты, что впрочем, меня устраивало, потому что ходить пешком на такие расстояния это не по мне, а надо чем-то жертвовать. Так сказать плата за проезд в натуральном виде. После поднялась к себе, быстро ополоснулась под небольшим душем(он был общим для меня и гувернантки и находился как раз посередине между нашими комнатами), разложила вещи и отправилась знакомиться с местной прислугой. Это было не так уж и трудно, ведь в позднее вечернее время все собираются на кухне, за чашкой чая или молока, поговорить, что-то обсудить, да и просто расслабиться. Так было у нас с папой, так есть и тут, у Радкевичей. Дичиться простой прислуги или делать вид, что я гораздо выше их не собиралась. Высокое положение и происхождение еще не знак того, что человек непременно благороден или умён, мой опыт — тому самое прямое подтверждение. Мне предстоит провести длительное время в этом доме, а значит, я должна подружиться или, по крайней мере, не конфликтовать не только с аптекарем и его женой, но и с местной прислугой. А кто знает хозяев лучше, чем слуги?

— Здравствуйте, — я переступила порог, огляделась и не сразу увидела двух женщин, что сидели за столом и с не меньшим интересом уставились на меня. — Давайте знакомиться, я учительница…

Так мы и познакомились. Одна из женщин, на вид ей где-то тридцать лет, оказалась кухаркой, проживающей так же тут. Вторая, которой примерно столько же на вид лет-прачкой. Оказывается, есть и еще слуги, вот только некоторые из них приходящие, а кто-то занят, как например, гувернантка Натали, что неотрывно находится при хозяйском мальчике.

— Скажите, а много до меня было учителей? — такой невинный вопрос, но он для меня действительно много значит. Я пододвинула чашку с чаем, зачерпнула ложечку варенья и приготовилась ждать. Удивительно, но меня эта компания приняла почти сразу. Правда сохранялась какая-то легкая настороженность, но ведь это нормально. Никто не побежит к чужому человеку с распростертыми объятиями, никто не будет рассказывать ему о странностях или историях хозяев.

— А Натали, гувернантка, его сначала учила, чему могла, — поделилась со мной прачка, макая одновременно сушку в чай, — а теперь новый учитель нужен, мальчик-то у господ вырос.

— А до вас иностранец был, франк какой-то Жульеном кликали, — стала рассказывать кухарка, а я прислушалась. — Но всё, неделю отбыл и уехал.

— Почему? Не понравилось? — осторожно допытывалась я, заранее гадая, что за ребенок, почему учитель уехал? Хотя может быть дело совсем в другом? Не стала пугать себя раньше времени и приготовилась ждать, что еще расскажут словоохотливые женщины.

Большой плюс этим женщинам- они не сплетничали, а знакомили меня с тем, что я итак могла узнать без их участия. Хорошая прислуга, умеющая держать язык за зубами, и у нас ценилась, уж я-то знаю.

— А не получилось у него, вроде как иностранец, — объясняла прачка, но мне сразу показалось, что хочет рассказать что-то смешное, — штаны одеты, словно барское исподнее. Тонкие, прилегающие к тощим кривеньким ножкам. А гольфы-исключительно красный цвет, словно он не мужчина, а петух с ярмарки. Ну, леди вы может быть видели?

— Ага, видела, — отозвалась я своим новым знакомым, а сама подумала, что они меня назвали леди. Выходит, действительно не отмоешь, не сотрёшь. Но я-то не возражаю, мне стыдиться нечего, а вот как к этому отнесется аптекарша?

Хотя похоже, что ей польстило моё трудоустройство- леди в наёме у аптекарши. Ну и ладно, мне без разницы, лишь бы платили, а остальное как-нибудь переживу. Главное — благополучие дома и отсутствие каких-либо притязаний на меня со стороны хозяев.

— Так вот, — продолжила кухарка, — этот Жульен оказался самым простым жуликом. Узнал его кто-то, да и сдал хозяйке с потрохами. Никакой он не франк, а самый простой белогорец, только не из нашего города. Штаны свои купил у заезжих циркачей — там как раз в таких узких ходят. А язык франкский и не знал видать, выдумывал ерунду, да про звёзды предсказания лопотал. Вот хозяйка взашей его и выкинула. Вот смеху-то было!

— Надо же, — только и сказала я, вспомнив своих домашних учителей. Кажется, у меня некоторые тоже не задерживались. Уровень знания не соответствовал папиным требованиям, а потому он всегда старался отбирать педагогов мне лично, не доверяя исключительно рекомендациям.

Потом разговор плавно перетек в кулинарные пристрастия и как, оказалось, обедать я буду вместе с аптекарями. Конечно, манеры за время пребывания тут никуда не делись, а потому подобная перспектива вовсе не пугала. Но я пообещала словоохотливым женщинам, что по возможности буду приходить сюда и пить вместе с ними чай перед сном.

Я проснулась очень рано. Умылась, привела себя в порядок, позавтракала(не обед, принесли сюда, на подносе, покрытым белоснежной салфеткой) и отправилась в классную комнату, которую сама видела уже с вечера.