— Я хочу драться с ним насмерть! — высокомерно заявил он, буквально прожигая Стива насквозь гневным своим взглядом. — Этот пришелец оскорбил мою честь и должен жестоко поплатиться за свою дерзость!

Это заявление сразу же вызвало у стоящих на обочине мужчин глухой неодобрительный ропот.

— Ты не можешь заставить его драться на твоих условиях, Зип! — предостерегающе крикнул седой мужчина, давший Стиву шлем. — Это против правил!

— Не могу! — согласился воин, не спуская с лица Стива ненавидящего своего взгляда. — Но никто не сможет запретить мне назвать труса трусом!

— Я согласен драться на твоих условиях, Зип! — Стив уже не пытался больше сдерживать свой гнев, его ненависть к противнику была сейчас не меньшей, а может и большей даже, чем у того к нему. — И, может, начнём уже!

Торжествующе улыбаясь, Зип одним прыжком преодолел расстояние, отделяющее его от Стива, и первым нанёс удар, не в полную силу, впрочем. Этот удар Стив парировал без особого труда… точно так же, как, без особого труда, парировал сам Зип ответный удар Стива. Это была разведка, и оба противника хорошо понимали всю её необходимость.

Впрочем, Зип не сомневался даже в своей победе, эта уверенность сквозила, казалось, в каждом его движении. Он снова ударил. Стив отразил удар, но нанести ответный просто не успел, ибо снова пришлось отражать всё новые и новые удары противника. Зип обрушил на юношу не один, не два, множество ужасающей силы ударов, наносящихся ко всему прочему с самых разных позиций. Пока ещё не один их этих ударов не достиг цели, но всё равно — преимущество воина из племени Бизонов было неоспоримым. Медленно, но уверенно оттеснял он Стива к самому краю дороги… вот, наконец, плечи юноши упёрлись в каменную кладку забора. Отступать дальше было некуда… Зип, предчувствуя близкую победу, удвоил усилия.

— Прикончи его, Зип! — азартно прокричал кто-то из мужчин… и одновременно с этим до слуха Стива донёсся взволнованный возглас Гэла:

— Атакуй сам, Стив! Переходи в атаку немедленно!

«Тебе легко говорить! — пронеслось в голове Стива. — Я и обороняюсь то с трудом!» Но возглас Гэла всё же сыграл свою роль, он как бы встряхнул сознание юноши. Скорее рефлекторно, чем сознательно, Стив успел одновременно отбить очередной быстрый и коварный удар противника и нырком уйти в сторону, отрываясь, наконец, от проклятого этого забора. Потом, не давая опомниться явно обескураженному таким неожиданным поворотом событий Зипу, Стив сам перешёл в наступление. Теперь уже он наносил удар за ударом, а побледневший Зип медленно отступал, отражая удары… вдруг нога его зацепилась за что-то и воин, потеряв равновесие, опрокинулся навзничь, выронив при этом меч. Все зрители дружно ахнули, явно не ожидая такого поворота событий.

— Добей его, Стив! — торжествующе крикнул Гэл. — Прикончи его!

Это нисколько не противоречило правилам смертельного поединка, и никто не осудил бы Стива за то, что он воспользовался оплошностью противника. И, тем не менее, Стив ничего подобного не сделал. Более того, он отошёл в сторону, давая возможность Зипу подняться и приготовиться к продолжению боя. Тяжело и прерывисто дыша, юноша стоял, опустив меч, и ожидал, мысленно вновь и в который уже раз проклиная себя за постыдную для воина мягкотелость.

Зип, наконец, поднялся с земли, весь красный от бешенства и стыда. Некоторое время он стоял неподвижно, не сводя со Стива налитых кровью глаз.

— Продолжим? — сказал Стив, поднимая меч. На левой щеке он вдруг почувствовал слабое жжение и, осторожно проведя по ней левой рукой, с удивлением обнаружил на пальцах кровь. Впрочем, это был пустяшный порез.

— Ну, что же ты?! — Стив сам сделал шаг в сторону противника. — Давай!

Он вдруг подумал, что в поединке до первой крови уже проиграл бы… но тут увидел, как у Зипа, по-прежнему не трогающегося с места, по ноге течёт тонкая струйка крови. Стив, оказывается, тоже задел противника, хоть так и не смог вспомнить, когда же это произошло.

— Щенок! — прохрипел Зип, бросаясь вперёд. — Ты опозорил меня! Тебе не жить!

Стив тоже рванулся навстречу ему… но тут между ними встал седой мужчина, давший Стиву шлем.

— Поединок окончен! — произнёс он тихо, но было в его голосе что-то такое, что заставило обоих противников разом опустить мечи. — Ты проиграл, Зип! Уходи!

— Ты проиграл, Зип! — словно эхо повторили остальные мужчины. — Уходи!

На какое-то короткое мгновение Стиву показалось, что Зип, униженный в глазах соплеменников, проигнорирует решение судей и вновь бросится в атаку. Не исключая такой вариант развития событий, юноша был наготове… но, лишь скрипнув зубами от ненависти и бессильной злости, Зип вложил всё же меч в ножны и быстро зашагал прочь.

Он шёл, а Стив невольно смотрел ему вслед, и в душе его не было больше ни злобы, ни ненависти к бывшему врагу. Там было, скорее, сочувствие и какая-то странная неловкость, что ли… причём неловкости было куда больше, ибо сочувствие к воину есть величайшее для него оскорбление. Впрочем, в тех чувствах, которые испытывал Стив, молча глядя вслед уходящему Зипу, было ещё что-то, к Зипу никак не относящееся, что-то такое, в чём и сам Стив не смог пока ещё до конца разобраться…

Мужчины-судьи, всё это время молча смотревшие на Стива, как-то разом зашевелились, принялись вполголоса обмениваться негромкими репликами или замечаниями. Потом они тоже стали расходиться кто куда… все, кроме того седовласого, который перед боем одолжил юноше свой шлем. Он оставался на прежнем месте и Стив, вспомнив, наконец, о шлеме, тут же снял его с головы и, подойдя к седовласому, протянул ему шлем.

— Не надо! — сказал тот, чуть помедлив. — Оставь себе! Это подарок!

Отказ от подарка — смертельная обида, поэтому Стив, пожав мысленно плечами, вновь нахлобучил шлем на голову.

— Спасибо!

— Не за что!

Но мужчина всё не уходил, и Стив понял вдруг, что седовласый хочет спросить его о чём-то… хочет, но почему-то всё никак не решается сделать это. Простояв так в молчании некоторое время, Стив совсем уж было решил подойти к Гэлу и Аверзагару, вполголоса о чём-то беседующим, но тут седовласый, наконец-таки решившись, тихо спросил:

— Скажи, о чём Эни беседовала с тобой?

Стив не сразу и сообразил, что речь идёт именно о той девушке, с которой и заварилась, собственно говоря, вся эта каша. Наконец, поняв, вспыхнул от внезапного гнева. Ибо, подарок подарком, но не обо всём же можно расспрашивать!

— Почему я должен сообщать тебе это? — спросил он, стараясь держаться как можно спокойнее. — Об этом, вообще, не принято расспрашивать! Или тут, у вас, другие понятия о чести и порядочности?!

Некоторое время седовласый молча смотрел на Стива… смотрел так, словно пытаясь прочитать затаённые его мысли.

— Я её отец! — проговорил он, наконец, и, пока Стив осмысливал только что услышанное, тихо добавил: — А понятия о чести и порядочности у нас такие же, как и везде, в чём ты совсем недавно смог убедиться, разве не так?