Марфа вернулась в дом, и тут дверь, ведущая из сеней вкухню, заскрипела. Знахарка обернулась – на пороге стояла Леокадия, одетая втемно-синее платье и красивые белые туфли.

– Пустишь? – кокетливо спросила она.

– Нет, – отрезала Марфа. – Зачем явилась?

Сестра округлила глаза.

– Ну и вопросик! Дочь моя здесь живет. Я по ней соскучилась,да и тебя давно не видела.

– Однако долго ты в гости спешила, – хмыкнула Марфа. – Ритауж и лицо твое забыла.

– Никак не могла вырваться, – сказала Лёка, – дел по горло!

– Вот и езжай назад, – хмуро приказала целительница, ощущая,как запах канализации заполнил помещение. – Нету Маргариты дома, да и хорошо,что нет, незачем девочке встряску устраивать. Или ты хочешь ее забрать? ВМоскву перевезти надумала?

– У меня отпуск, – заявила Леокадия. – Впервые за долгоевремя я приехала в родительский дом, и ты меня вон не выгонишь!

Марфа покосилась на часы. Мать-настоятельница, усаживая Ритув автобус, предупредила знахарку: «Не волнуйтесь, мы вернемся поздно, заполночь. Сначала экскурсию проведем, потрапезничаем, а затем воды из святогоисточника наберем и службу отстоим».

Леокадия без приглашения села на стул и сказала:

– Даже посторонних здесь ласково встречают, с паломникамивозятся, а ты родной сестре чашки чая не предложишь. Бутерброда с колбасойпожалела!

Марфа скрестила руки на груди.

– День сегодня постный, и магазинная колбаса нам не покарману, а воды мне не жаль. Тебе с мятой?

– Давай, – обрадовалась Леокадия.

– Чем занимаешься? – из вежливости спросила Марфа, наливаячай.

– Людям помогаю, – обтекаемо ответила Лёка.

– На врача выучилась? – уточнила сестра. – Или другимремеслом овладела?

Лёка легла грудью на стол.

– Я медиум, очень известный, ко мне даже из других городовприезжают.

– Кто? – изумилась Марфа. – Что ж за служба такая? Впервыеслышу.

Леокадия вновь засмеялась.

– Один раз я уже объясняла. У меня дар обнаружился, как умамы.

Марфа нахмурилась, а сестра как ни в чем не бывалопродолжала:

– Когда у людей умирают родственники, многих начинаетсовесть мучить. Приедут домой после похорон и плачут: не сказал в свое времямужу или жене слов любви, не признался в каком-то поступке, был жесток,невнимателен… Понимаешь?

Марфа кивнула:

– Да. Только этого уж не исправить, земная жизнь окончена,зато началась небесная. Надо заказать службу, усердно молиться.

– Много толку от битья лбом об пол! – отмахнулась Леокадия.– Я даю людям возможность на земле исправить положение. Они могут поговорить спокойным, все расставить на свои места и получить от них прощение.

– Каким образом? – изумилась Марфа.

Сестра спокойно отхлебнула чай.

– Я вхожу в контакт с духом умершего. Вернее, он начинаетговорить с моей помощью, я как бы временно становлюсь этим человеком. Оченьтрудно объяснить, это надо видеть. У нас есть помещение, специальный зал.

– У нас? – переспросила Марфа. – Кто еще с тобой этой дурьюзанимается?

– Андрон, – пояснила сестра, – муж. А ангел – это Юля, у нееспособности. Юлечка – дочь моего супруга, ты должна помнить, я про девочкурассказывала. Она талантливая, очень хорошая, замечательно учится, умница,отличница. Не то что Ритка, та в отца букой уродилась!

У Марфы лопнуло терпение.

– Никакого дара у тебя нет. Единственное, что ты умеешь, –чужим голосам подражать, еще в детстве этому научилась. Вот и все твои таланты.Видно, хорошо тебе люди за обман платят – одежда у тебя недешевая, сумкакрасивая, серьги в ушах золотые.

– Я никого за нос не вожу, у меня дар, как у мамы, –возразила Леокадия.

– Не смей оскорблять память покойной! – вышла из себя Марфа.– Матушка никогда бесовщиной не занималась. Она людей лечила, прозорливой была,руками болезнь чувствовала, но вот колдовством не занималась. И уж тем болееникого в заблуждение не вводила! Нельзя с покойными беседовать, языка у нихнет!

– Обо мне газеты пишут! Вот! – засуетилась Леокадия и началарыться в сумке. – Держи! Я ничего не придумала! Давно, правда, дело было, но яхраню, как память. Рассказывала же тебе, когда Ритку привезла. Или ты забыла?

Марфа взяла ксерокопию статьи и медленно прочиталазаголовок:

– «Экстрасенс спасает людей от гибели…»

– Это я, – гордо подхватила Лёка. – Да, и у меня открылисьспособности! Вот с тех пор людям и помогаю.

– Послушай, – Марфа растеряла остатки терпения, – мне стобой в одной комнате находиться не хочется – от тебя дерьмом несет и кровьюпахнет. Ступай себе назад, укатывай в Москву.

Леокадия побледнела.

– Что значит «кровью пахнет»? – едва слышно спросила она.

– У меня дара ясновидения нет, – жестко ответила Марфа, – ябудущее не предсказываю, а лечу травами, заговорами и молитвой. Вот только отмамы и бабушки одну особенность получила. Помнишь Степана Залыгина?

– Печника из деревни? Вроде да, – растерялась Леокадия. – Апри чем здесь он?

Марфа встала и открыла окно.

– Он пришел к бабушке грыжу заговорить. Я сидела тут, ушкафа, дорожку на пол крючком обвязывала. Уж и не помню, сколько мне тогда было,может, лет пятнадцать. Начал Степан на болячку жаловаться, а бабушка ему иговорит: «Грех на тебе смертный, покайся – и выздоровеешь. Если ты плохоесовершил, ни за что тебе лучше не станет, никакое лекарство не поможет, пока неисповедуешься и не осознаешь, что натворил». Степан от бабушки как от огняшарахнулся и бежать, больше к ней не приходил. А через месяц за ним милицияприкатила. Оказывается, печник пустил переночевать мужика, убил его, ограбил, атело в лесу схоронил. Ну я и спросила у бабушки, как она догадалась, что Степанпреступник. И знаешь, что она ответила?

– Нет, – выдохнула Лёка.

Марфа облокотилась на подоконник.