– Но я думал, что ты не можешь раскрыться, что ты прячешься, потому что боишься боли.

– Потому что я приношу несчастья тем, кто мне дорог. Вот и тебя теперь выгнали. Чего еще бояться?

– Я так хотел вернуть тебе твой огонь, жажду жизни, смысл. Я очень хотел спасти тебя – на самом деле спасти.

– У тебя получилось, Стел, – едва слышно пробормотала она, – у тебя получилось. – И добавила после долгого молчания: – Вот только дальше ты не будешь платить эту цену. Оставайся собой, настоящим. И прости меня.

Рани встала, отряхнула рубаху и скрылась в палатке, не сказав больше ни слова, – будто боялась вновь наговорить лишнего. В предутреннем воздухе повисло много раз повторенное «прости» – за что она извинялась? Казалось, за само свое существование.

Стел не шевелился. Сидел над стынущими углями и не шевелился. Рот стягивало жаждой, глаза щипала бессонница, сердце глухо стучало.

В голове выл ветер.

Теперь Стел тоже боялся наступления утра. Утра, в котором больше не было будущего – того будущего, к которому он шел всю жизнь.

Свет согревал лицо. Сон истончался разводами радуги на алых от солнца веках. Тихая радость и счастье наполняли до отказа, разливаясь по телу истомой. То ли приснилось что несбыточно прекрасное, то ли сбылось. Белянка зажмурилась, потянулась и глубоко вдохнула запах нового утра.

Утро пахло сиренью.

Не сушеными травами и чесноком, соломой и варевом тетушки Мухомор – сиренью!

Белянка вспомнила – эту сирень вчера наломал Стрелок для нее! – и резко распахнула глаза.

Ослепительный свет струился из восточного окна под потолком землянки, окутывал тонкое кружево молочной занавески и заливал постель, рассыпанные по подушке пшеничные волосы. Стрелок улыбался во сне, едва заметно, безмятежно. Глаза под закрытыми веками с выгоревшими ресницами двигались в такт неизвестным снам. Поборов искушение прикоснуться к нему, Белянка осторожно выскользнула из-под покрывала, откинула занавеску и замерла.

Еще никогда не видела она такой красоты.

Округлые стены, потолок и пол, замазанные глиной, мелом и охрой, наполняли землянку уютом и чистотой. На полу не было ни травы, ни соломы – лишь тонкая сеточка трещин по высохшей беленой глине. Над головой, в самой высокой точке купола, сияло нарисованное желтое солнце. Широкие лучи плавно изгибались и рассыпались крохотными брызгами. Ажурная занавеска скрывала лежанку, но пропускала достаточно света. Деревянная лестница вела наверх, в полый ствол ясеня. Под окном – небольшой стол, две скамьи, кадушка с водой, три короткие полочки с посудой, круглый очаг. Ничего лишнего. Опрятно, уютно и очень чисто.

Из тонких щепок быстро разгорелся огонь, раскалился плоский камень. Отыскалась мука, головка сыра, горшочек с шиповниковым вареньем. Вскоре закипела вода, запахло лепешками. За заботами Белянка и не заметила, как проснулся Стрелок, – только спиной ощутила его взгляд и обернулась.

– Завтрак готов, – смущенно улыбнулась она.

Он поднялся, плеснул в лицо водой из кадушки, взъерошил волосы и сел за стол. Белянка залила кипятком чабрец и мяту – к запаху солнца и сирени примешались тонкие нотки свежести. Наверное, так пахнет счастье.

– Это странно – просыпаться не одному. Только открыл глаза, а тебе приготовили завтрак, – он с видимым удовольствием намазал на лепешку варенье и откусил.

– Здесь очень приятно готовить. Я… даже не знала, что здесь так… красиво! Вчера было темно, а раньше я здесь не была, и… – Белянка не могла подобрать слов.

Стрелок проследил за ее взглядом.

– A-а, это? Это мама расписала стены и сплела занавеску. Чашки тоже она лепила. Видишь, какой узор? Много безделушек я убрал – не люблю ненужные вещи. Но что-то осталось.

– Ты ее помнишь? – осторожно спросила Белянка.

– Нет, – Стрелок задумчиво покачал головой. – Но она была очень хорошей. Это видно по ее рисункам, правда?

Белянка кивнула.

– Я бы хотела прожить здесь целую жизнь и создать что-то столь же прекрасное, – она вдруг осеклась и виновато взглянула на Стрелка.

Но он улыбался, глаза радостно блестели.

– Вот увидишь, именно так все и будет!

В дверь постучали, и Белянке не пришлось подбирать для ответа слов: она очень хотела верить Стрелку. Хотела, но не могла.

– Я открою, – он взбежал по лестнице и скрылся в стволе ясеня. Раньше Белянка и предположить не могла, что темное и страшное дупло ведет в такую просторную землянку.

Вскоре раздался его веселый смех:

– Вы что же, всей семьей ко мне жить перебираетесь?

Белянка с любопытством подняла глаза и увидела брата.

– Ловкий?

Медовые вихры искрились на солнце, вторя конопушкам на щеках и задорным огонькам в глазах. Вопреки обыкновению, брат ничего не сказал, не отпустил едкой шутки, не потрепал за волосы – но по взгляду, по затаенной улыбке она поняла, что он счастлив ее счастьем.

– Боюсь, испорчу ваше сладкое утро, – закашлялся он.

– Ты все сделал? – коротко бросил Стрелок, натягивая рубаху, – веселье, нежность и тепло мгновенно исчезли из его голоса и взгляда.

– Господин воевода, – Ловкий наигранно поклонился в пояс, – твои воины готовы!

Ни шутовская манера, ни веселье не обманули Белянку.

– Воины? – подскочила она к брату, а потом растерянно глянула на Стрелка. – Ты хочешь дать им бой?!

– Нет. Пока нет, – без тени улыбки ответил он. – Я же сказал, что мы будем наблюдать. А пока – оценим наши силы, потренируем ребят, подготовимся и разведаем обстановку. Все это втайне от них, разумеется, – пусть думают, что мы наивные лесные олухи и поверили их красивым словам. Еще я отправил гонцов за помощью в Нижнюю Туру.

– Горлица трудится над новыми оберегами, – сообщил Ловкий. – Тетушка Пшеница с хозяюшками еще вчера приготовили им угощения, мы с ребятами отнесли. Все как ты приказал, Отец.

Белянка слушала их будто сквозь толщу воды – сердце стучало в ушах и мешало думать. Каким-то краешком разума она понимала, что Стрелок поступает верно, но внутри все бунтовало от одной только мысли о возможности боя.

Она знала, что при таком раскладе они обречены.

– Молчи, – Стрелок остановил слова, готовые сорваться с ее губ. – Лучше помоги Горлице с оберегами.

Белянка не сводила с него глаз.

– Я обещаю, что мы внимательно их выслушаем и первыми в драку не полезем… – Стрелок закатил глаза, словно прочел ее мысли. – Только не смотри на меня так!

Она зажмурилась и горячо пожелала:

– Удачи! – но они уже убежали.

Без Стрелка комната потускнела. Белянка еще раз огляделась: желтое солнце на потолке, беленые стены, ветки сирени. Здесь действительно хотелось прожить целую жизнь, вставать с первыми лучами солнца, смотреть на улыбку Стрелка, готовить ему завтрак и слушать его тревоги, делиться мечтами, смастерить пару плетеных стульев, сшить небесно-голубой сарафан – под цвет его глаз, а может быть, родить ему дочь. Или даже сына.