В этом контексте следует подчеркнуть тот факт, что советские власти действительно причинили огромные страдания населению Бессарабии и северной Буковины, которому пришлось пережить аресты, депортации и конфискации имущества, а также казни политических противников нового режима. Глубоко травмировали местных жителей депортации 12–13 июня 1941 г. По оценкам историков, советские органы за эти два дня депортировали из Бессарабии и северной Буковины приблизительно 30 тыс. человек[736]. Список категорий лиц, подлежавших депортации по решению советских органов, был крайне расплывчат, а период между принятием решения в Москве (середина мая 1941 г.) депортировать тысячи людей и самим арестом и депортацией был чрезвычайно кратким, что поощряло произвол местных властей, которым было поручено составление списков лиц, отобранных для депортации[737].

Это обстоятельство объясняет, почему местные христиане так жестоко нападали на мелких советских чиновников, не успевших отступить вместе с советскими войсками. Однако, как указывают источники, евреи относительно редко выполняли подобные функции при Советах, поскольку власти отдавали себе отчет в том, насколько глубоки были антисемитские настроения среди местного населения. Жандармы часто, хотя и не всегда, препятствовали расправам местного населения с советскими активистами из не-евреев, следуя политике центральных властей. Одновременно жандармы твердили местным жителям, что во всех бедах и ужасах советской власти виноваты все евреи, включая стариков и детей. Трудно представить, что были люди, готовые поверить в такие нелепости, за исключением тех, кто и без того был уже убежденным антисемитом.

Во-вторых, немаловажным мотивом был банальный оппортунизм, желание выслужиться перед вернувшимися румынскими властями и быть ими отмеченным. Румынские военные или жандармы, войдя в село, назначали мэра (примара), иногда и вице-мэров. Немедленно после их назначения румыны приказывали им организовать сбор всех евреев в определенном месте, обычно в клубе, школе или в подвалах этих зданий, и держать их взаперти до дальнейших распоряжений. Для вновь назначенных мэров и их заместителей это было первое поручение от новых властей, и они были полны решимости не ударить в грязь лицом. Через день-два мэр и его заместители получали приказ организовать рытье могилы и конвоирование евреев к месту казни. После экзекуции трупы захоронялись, а новоназначенные мэр и его заместители должны были организовать и эту акцию[738].

Мэры были обязаны набрать себе группу помощников для быстрого и эффективного выполнения этих и других поручений. Предполагалось, что часть из этих последних получит постоянную должность в новой сельской администрации. Обычно это была должность общественного охранника, или «гардиста», в обязанности которых входило поддержание общественного порядка, надзор за сельчанами, арест советских парашютистов и партизан и задержание подозрительных лиц из чужаков, а также принуждение сельчан к выполнению различных общественных работ, таких как ремонт или строительство дорог и общественных зданий – крайне непопулярная трудовая повинность. За свою службу гардисты получали мизерное жалование, дополнявшееся иногда некоторыми льготами от жандармов (например, меньше тяжелых трудовых повинностей и т. п.)[739].

Все эти должности, даже самые незначительные, были желанны для местных жителей. Хотя многие мэры будут вскоре смещены румынами и не всем убийцам удастся стать гардистами или мелкими функционерами низшего ранга, в июле 1941 г. те, кто получал какую-либо властную должность, стремились продемонстрировать свою готовность служить новой власти. Убийство евреев считалось тестом на лояльность, который они были готовы пройти.

В-третьих, еще одним мотивом была коррупция. С точки зрения румынских жандармов, которым была поставлена задача убить как можно большее число евреев в максимально короткий срок, активное участие местного населения было решающим фактором. С целью привлечь местных жителей к выполнению этой задачи румыны прибегли к самому простому и испытанному средству – подкупу. Перспектива легкого и скорого обогащения особенно привлекала самых развращенных людей, отбросы местного общества, к участию в массовых казнях. Показательно, что в случаях, когда коррупция выступала главным мотивом участия в казнях, преступниками оказывались самые бедные и наименее образованные крестьяне (бедняк, неграмотный и малограмотный по советской терминологии), иногда откровенно презираемые своими односельчанами[740]. Эти опустившиеся личности сыграли видную роль в некоторых из самых ужасных и варварских массовых убийств в Бессарабии и северной Буковине летом 1941 г.

Хотя лишь немногие местные христиане добровольно участвовали в антисемитских «акциях», большинство нееврейского населения осталось безучастным к судьбе евреев. В первоисточниках редко описываются попытки спасения жизни евреев путем их укрытия или выражения протеста против их убийств. Помимо вышеупомянутого протеста в селе Выртекауцы против массового расстрела местных евреев румынскими войсками, можно еще упомянуть случай в селе Бырнова (Bârnova), где, согласно показаниям сержанта Константина Теодореску, члена расстрельного взвода, служившего в 7-м кавалерийском полку, взвод с помощью местного жителя арестовал группу евреев и запер их в подвале одного из домов. Среди арестованных были старик, мальчик, женщина и две девушки, у одной из которых на руках был маленький ребенок. Увидев происходящее, группа местных жительниц подошла к румынскому командиру и попросила отпустить девушку с ребенком. Женщины сказали, что «девушка-еврейка с ребенком на руках была горемыкой, которая всё время работала на всех жителей села»[741]. Заступничество сельчанок привело в итоге к освобождению молодой женщины с ребенком. Показательно, однако, что эти женщины не заступились за других арестованных евреев. Можно упомянуть еще несколько случаев, когда местные христиане прятали своих соседей-евреев в те решающие несколько дней необузданного насилия, которые последовали за приходом румын[742].

После падения Советского Союза Иерусалимский институт Яд Вашем активизировал свои поиски христиан, спасавших евреев из бывших советских республик. До недавнего времени в Молдове были установлены 12 таких случаев, из которых четыре в Бессарабии и шесть на восточном берегу Днестра. Одним из самых впечатляющих является случай Парамона Лозана (Paramon Lozan) из города Ниспорены (Nisporeni) в центре Бессарабии. В июле 1941 г. он был директором местной школы, в которой были заключены евреи. Узнав, какая судьба их ждет, он накануне казни открыл двери и выпустил их. Через несколько дней он был расстрелян, но остается невыясненным, расстреляли ли его за то, что он освободил евреев, или за то, что был советским активистом: большинство директоров школ были таковыми. В этом последнем случае освобождение евреев послужило, вероятно, отягчающим обстоятельством[743].

Исключительная редкость таких случаев подтверждает тот факт, что безразличие местных христиан к судьбе их соседей-евреев было важным фактором, который способствовал успеху политики этнической чистки. Румыны, в отличие от немцев в соседней Украине и в других частях Советского Союза, возвращались, как они считали, на свою национальную территорию. Они восстанавливали на ней свою законную власть. Другими словами, в отличие