Пощелкав тумблерами под руководством разоблаченногопрохвоста, понажимав кнопки, Мазур не услышал и не увидел ровным счетом ничегоинтересного – либо домики стояли еще пустые, либо их обитатели дрыхли, в томчисле и набившиеся в президентские апартаменты агенты. Коттедж Олеси он оставилнапоследок – и решительно нажал нужные кнопочки.

Скрупулезным и обстоятельным затейником был покойныйполковник Мутанга. Как и прочие камеры, установленная в домике Олеси оказаласьснабженной причиндалами ночного видения. И Мазур, малость оторопевши, обнаружилв постели, где он совсем недавно освоился, обнявшуюся голенькую парочку одногопола, конкретнее говоря, Олесю с Анечкой, блаженно отдыхавшую после известныхзанятий. В душе у Мазура, ясен пень, ничего так и не ворохнулось, он лишь констатировалс философской грустью, что товарищ Шекспир, как всякий гений, был кругомправ...

Уловленный чутким микрофоном голос Олеси долетал до Мазуратак ясно и четко, словно он прятался тут же за занавеской:

– Ну хватит... – отмахнулась она лениво. – Вымоталаты меня...

– Ага, а вдобавок этот старый хрен тебя вымотал...

– Ань, ну хватит... Не маленькая. Сама должна понимать, чтоесть еще и интересы дела...

Мазур прекрасно видел, как Аня приподнялась, нависла надпартнершей, вроде бы ласково, но достаточно крепко взяла ее за горло подподбородком и протянула:

– Вот знать бы точно, что ты и сейчас за интересами дела негонишься...

– Ну что ты... – промурлыкала Олеся так доверительно иоткрыто, что Мазур невольно сплюнул от злости. – Сама не видишь, что тымне по-настоящему нравишься? Или не поняла, что ты первая у меня?

Ах ты, стервочка, не без циничного уважения констатировалМазур. Ты и эту паршивку хочешь намеками на неподдельное чувство или хотя быискреннюю симпатию повязать, как меня давеча. И она тоже тебе зачем-то страшнонужна? Надо полагать. Значит, такой у тебя творческий метод – ч у й с т в а м ивяжешь, на лирику бьешь... А впрочем, какая мне разница? Мне важно свою задачувыполнить, доискаться наконец, что вы там мутите...

– Верить-то верю...

– Вот и отлично. Отпусти, больно. Иди сюда...

И понеслись звуки, сгодившиеся бы в качестве сопровождения кстандартному порнофильму, – каковые все же берут начало из реальной жизни.Мазур сердито щелкнул клавишей, экран погас. Из своего угла подал голос «майор»:

– Если мне позволено будет высказать свои соображения...Дама ваша, друг мой, мне по степени опасности напоминает гремучую змею...

– Сам знаю, – рассеянно ответил Мазур. Встал, присел накорточки рядом с напрягшимся пленником и сказал: – Ну вот и пришло времяпоговорить о г л а в н о м, старина... Поскольку какая-то гнида вас вербанула,чтобы задействовать в серьезных делах, поскольку вы в этой деревушке, как никрути, занимаете один из ключевых постов, я и мысли не допускаю, что вам ничегонеизвестно про завтрашнее покушение на президента. И про тех, что уже три днясидят в потаенном уголке в Киримайо... Эк как отшатнулись... Был я там, вКоролевском Краале. Только что. Открою маленький секрет: я тут уже бывалдвадцать лет назад, когда происходили наверняка известные вам бурные события.Так что мне все известно про подземный ход, тот, что начинается в скалах, яточно знаю, что снайперы уже на позиции... Но я не всеведущий Господь, и мненужны и кое-какие подробности. Которые вы просто обязаны знать... Сами будетеколоться, или испробовать на вас пару неаппетитных штучек в стиле незабвенногоКонго-Мюллера? Я не гуманист, старина, я столько повидал в этой жизни, чтокишки из вас вытяну без малейших угрызений совести... Ну? Вы же уже впреклонных годах, майн герр, а значит особенно цените жизнь и пыток навернякабоитесь не на шутку...

– А где гарантии, что...

– Не будьте дитем, – поморщился Мазур. – Не будуже я вам писать на бумажке гарантии... которыми мне, кстати, никто не помешаетподтереться потом. Рискуйте, дружище, рискуйте. Зыбкий шанс у вас есть... а вотвыбора нет никакого. И не делайте столь трагического лица, вы же не юныйстудент консерватории, волею рокового случая оказавшийся замешанным в жестокиеигры безжалостных авантюристов. Вы – человек с весьма специфическим прошлым, небудь его у вас за спиной, не влипли бы в сегодняшние хлопоты. Так что придетсярисковать и всерьез поверить, что вы мне будете еще нужны... Все. Уговорыкончились. Говорить будете?

Нетрудно было сообразить, что тяжкий вздох немца означаетсогласие.

Сколько раз он вот так, обратившись в камень, долгими часамиждал момента, когда все придет в бешеное движение и завершится за считанныесекунды? Да кто бы помнил и считал...

Если верить часам, он простоял, прижавшись к стене туннеля,не так уж долго, минут сорок. А казалось, как обычно бывает, – несколькочасов.

Вокруг уже не было непроницаемого мрака, так что можно непользоваться прибором. Пробивавшегося сверху света хватало, чтобы в сероватомполумраке различать ступени, стены туннеля и невооруженным глазом. Скала былатвердая, ступени нимало не выщербились, не искрошились.

Часовой все это время был за поворотом, Мазур его не просточуял, а порой слышал явственно – с ж и л с я этот обормот за трое с лишнимсуток с Королевским Краалем, почувствовал себя здесь, как дома. Он не шумел,конечно, – но и производил уже гораздо больше звуков, чем, скажем, летучаямышь. Прохаживался, судя по звукам, на довольно тесной площадке, пописал вуголке, отставив оружие (приклад тихонько скрипнул о камень).

В уравнении оставалась еще изрядная куча неизвестных. Небыло уверенности, что старый прохвост Гейнц (именно так его вроде бы кликали вотрочестве, если и тут не соврал) говорил правду. Нельзя было исключать, чтосреди парашютистов, занявших Киримайо, не отыщется сообщников. И так далее. Ноничего тут не поделаешь, придется действовать...

Поскольку время торопит. Кто-нибудь мог уже обнаружить трехтрудолюбиво связанных Мазуром субъектов, отчего последствия опять-таки могутвыйти непредсказуемыми: быть может, у Гейнца есть и другие сообщники... иликонтролирующие его, про которых он и знать не может. Да мало ли какиенеожиданности могут выскочить в самый последний момент?

Так что тянуть не стоило. Пора.

Бесшумным движением перекинув автомат за спину, Мазур впоследний раз прикинул все, прокрутил в уме п а р т и т у р у (что за помещениеза поворотом, он не знал, а значит, следовало просчитать сразу нескольковариантов), напрягся.

И наступил тот поганый миг, когда ничего уже нельзяпереиграть и отступать поздно, остается лишь переть вперед, и ничего неизменишь, даже если бы и захотел...

Бой!

Он передвинулся влево и в ы м а х н у л из-за поворота,оказавшись, и точно, в небольшом помещеньице: три стены сложены из крупныхплоских камней, четвертая – дикая скала. Света достаточно, чтобы разглядетьоторопело уставившегося на него человека: средних лет, коротко стрижен, приавтомате и ноже на поясе, в просторном комбинезоне темного цвета, под колерстен Киримайо...