Рикардо.

Но Генри не стал в это вдаваться.

- Может быть, но нам сейчас не до этого. Надо преждевсего придумать,

как проникнуть внутрь горы, чтобы спасти их, если они ещеживы. Мы с тобой и

за месяц не разберем такой груды камней. Если бы нас былочеловек пятьдесят,

то, работая в две смены, днем и ночью, мы могли бы откопатьпещеру суток за

двое. Таким образом, главное для нас сейчас - достатьлюдей. Этим мы и

должны прежде всего заняться. Я сейчас сяду на мула иотправлюсь к этим

кару: пообещаю им всю чековую книжку Френсиса, если онипридут сюда помочь

нам. Если же ничего не выйдет, я поеду в Сан-Антонио инаберу там людей.

Итак, этим займусь я. Тем временем ты расчисти тропу иприведи сюда всех

пеонов с мулами, продовольствием и лагерным оборудованием. Да, смотри,

прислушивайся, не раздастся ли стука в горе: они ведь могутперестукиванием

дать нам о себе знать.

Итак, Генри направил своего мула в деревню кару - к великому

неудовольствию мула и не менее великому изумлению кару,внезапно увидевших в

своей твердыне врагов - точнее, одного врага, - да еще изчисла тех, кого

совсем недавно они пытались уничтожить. Они сидели накорточках возле своих

хижин и лениво грелись на солнце, скрывая под сонной апатией удивление,

которое точно иголками покалывало их и побуждаловскочить на ноги. Как

всегда, отвага  белого человека смутила  дикарей-метисов и лишила их

способности действовать. Неторопливо ворочая мозгами, онипришли к выводу,

что только у человека на голову выше всех остальных, доблестного и

наделенного таким могуществом, какое им и не снилось, моглохватить смелости

въехать в многолюдное вражеское селение на усталом истроптивом муле.

Они говорили на ломаном испанском языке, так чтоГенри понимал их, и

они, в свою очередь, понимали его испанскую речь: однако его рассказ о

несчастье, приключившемся в священной горе, не произвелна них никакого

впечатления. Они выслушали с бесстрастными лицами егопросьбу отправиться на

помощь потерпевшим и обещание хорошо за это заплатить итолько равнодушно

пожали плечами.

- Если гора проглотила ваших гринго, значит, на товоля бога. А кто мы

такие, чтобы препятствовать его воле? - отвечали они. - Мылюди бедные, но

мы работать ни на кого не будем и тем более идти противбога не хотим. Ведь

во всем, что случилось, виноваты сами гринго. Это не ихстрана. И нечего им

лазить по нашим горам. Пусть сами теперь и выпутываются из беды, коли бог

разгневался на них, а у нас и без того забот хватает - однинепокорные жены

чего стоят.

Час сиесты давно миновал, когда Генри, успев сменитьуже двух мулов, на

третьем, самом строптивом, въехал в еще сонныйСан-Антонио. На главной

улице, на полпути между судом и тюрьмой, он увидел начальника полиции и

маленького толстого  судью, следом за которыми шагали человек десять

жандармов-конвоиров и двое несчастных пеонов, бежавших с плантации в

Сантосе. Генри остановил мула и стал излагать судье иначальнику полиции

свою просьбу о помощи. Пока он говорил, начальник полиции незаметно

подмигнул судье - своему судье, своему ставленнику,который был предан ему

телом и душой.

-  Да, конечно, мы вам поможем,  - сказал начальник полиции,

потягиваясь и зевая.

- Когда же вы можете дать мне людей? - нетерпеливоспросил Генри.

- Что до этого, то мы сейчас очень заняты, - с ленивой наглостью

заявил начальник полиции. - Разве не так, достопочтенныйсудья?

- Да, мы очень заняты, - подтвердил тот, зевая прямов лицо Генри.

- И будем заняты еще некоторое время, - продолжалначальник полиции.

- Мы очень сожалеем, но ни завтра, ни послезавтра не сможемдаже и подумать

о том, чтобы оказать вам помощь. А вот немного позже...

- Скажем, к рождеству, - вставил судья.

- Да, да, к рождеству, - подтвердил начальникполиции, отвешивая

галантный поклон. - Зайдите к нам около рождества, иесли к тому времени

дел у нас будет поменьше, быть может, мы и подумаем о том,чтобы снарядить

такую экспедицию. А пока всего хорошего, сеньор Морган.

- Вы это серьезно? - спросил Генри с перекошенным отгнева лицом.

- Вот такое же, небось, было у него лицо, когда оннанес предательский

удар в спину сеньору Альфаро Солано, - со зловещим видомизрек начальник

полиции.

Генри пропустил это оскорбление мимо ушей, - он думало другом.

- Я скажу вам, кто вы есть! - вскипел он,охваченный справедливым

негодованием.

- Берегитесь! - предупредил его судья.

- Плевать мне на вас! - бросил Генри. - Вы ничегоне можете со мной

сделать. Меня помиловал сам президент Панамы. А вы - выжалкие ублюдки, не

люди, а свиньи, даже не поймешь кто!

- Прошу вас продолжайте, сеньор, - сказал начальникполиции, скрывая

под изысканной вежливостью свое бешенство.

- Вы не обладаете ни одной из доблестей испанцев или караибов, зато

пороки обеих рас у вас в изобилии. Свиньи вы - вот вы кто!

- Вы все сказали, сеньор? Все до конца? - вкрадчиво осведомился

начальник полиции и подал знак жандармам; те набросилисьсзади на Генри и

обезоружили его.

- Даже сам президент Панамы не может помиловатьпреступника, еще не

совершившего преступления. Правильно, судья? - спросилначальник полиции.

- А это новое преступление! - с готовностью подхватил судья, с

полуслова поняв намек начальника полиции. - Этот пес-грингооскорбил закон.

- Тогда мы будем судить его, и судить немедленно, несходя с места. Не