Томас выругался, потряс копьем. Всадники в красных плащахпронеслись в трех десятках шагов, а еще дальше дороги соединялись, сливаясь уворот Мерефы в утоптанную площадь. Томас и Олег успели рассмотреть юные лица,дорогую одежду, запачканную кровью. Первыми пронеслись на белых, как молоко,конях двое воинов, с обеих сторон закрывая крупными телами совсем юную девушкус выбившимися из-под легкого покрывала золотыми волосами, на которых изумленныйТомас углядел небольшую золотую корону! За принцессой или королевой проскакалиостальные воины, создавая между златоволоской и преследователями заслон вполторы дюжины всадников. Задний внезапно вскинул руки, мешком свалился с седла— в спине торчала стрела, конь потащил по земле, руки бессильно волочились,загребая пыль.

Томас круто повернулся к Олегу, крикнул в ярости:

— Стреляй! Стреляй же!..

— Это не наша война, — отрезал Олег.

— Но то враги!

— Откуда ты знаешь, кто из них прав?

— Долг рыцаря — бросаться на защиту слабого!Благородство должно всегда становиться на сторону слабейшего!

Олег смолчал. Томас закричал громовым голосом:

— Хайль Британия!.. Если не довезу Святой Грааль,прости и пойми меня, Пречистая Дева!

Он пришпорил коня, пустил наперерез скачущим всадникам вмохнатых шапках. Олег в бессилии выругался, поспешно схватил лук. Томас набешено скачущем коне был в двух десятках шагов от звероватых всадников, когдапервая стрела пронзила переднего. Тот едва успел схватиться за рану, как вседле подпрыгнул второй, выронил поводья, а третий упал на полном скаку внизголовой, словно нырял в реку.

Конь под Олегом стоял неподвижно как гора, но Олег злоругался, стрелял намного медленнее, чем хотел. Любой русич должен держать шестьстрел в воздухе до того, как седьмая поразит тыкву с сотни шагов. Олег могдержать в воздухе восемь до того как девятая — или первая — срывает обручальноекольцо, подвешенное на шелковой нити, но всадники не стояли, а неслись наполном скаку, и Олег стрелял, стиснув зубы, страшась промахнуться: Томас ужебыл в гуще схватки.

Томас всадил в противника копье, выхватил меч и ударилвторого, рассек третьего, и лишь тогда обнаружил, что во всех троих намгновенье раньше появились стрелы, всаженные с такой мощью, что оставалисьторчать лишь кончики с белым пером. Он взревел от обиды и оскорбления, пронессяна могучем жеребце через весь отряд, расшвыривая живых и пораженных стрелами,пока не сшибся с задними, недосягаемыми для стрел этого чертового калики,хладнокровного убийцы, не понимающего радость честного боя лицом к лицу, глазав глаза, отвагу на отвагу! Затем с ревом обрушил смертоносный меч на ближайшеговсадника, разрубил до пояса вместе с доспехами, с усилием выдернул меч,застрявший между костями и жилами, замахнулся на следующего. Один изпротивников коротко и быстро махнул саблей, ударил сбоку в шею рыцаря, адругой, привстав на стременах, выдохнул с жутким воем, обрушил сверкающуюдамасскую саблю на голову неожиданно возникшего врага. Томас взревел, какразъяренный медведь, отбросил щит и ухватил рукоять меча обеими руками.

Всадник слева еще держал в кулаке обломанную рукоять, неверя глазам, глядя то на обломок сабли, то на блестящий шлем врага, где неосталось и царапины, и длинный меч задел его незащищенного — в воздух с тупымзвуком подскочила голова и срубленная по плечо рука. Второй упрямо пыталсяперерубить шею рыцаря, выщербливая лезвие дорогой сабли и раздражая Томасазвоном в ушах, — двуручный меч разрубил его до пояса.

Олег быстро выпустил оставшиеся стрелы, дорогу усеяли трупыи ползающие под копытами обезумевших коней раненые, но на Томаса насело пятерооставшихся. К счастью, кони метались по дороге и по обочине, сшибались,испуганно ржали, трое волочили за собой запутавшихся в стременах всадников, ивсе пятеро не могли насесть разом. Томас вертелся в седле, как вьюн, рубилгромадным мечом, орал, выкрикивал угрозы.

Олег хотел было остаться в стороне от драки, дождатьсяконца, но двое противников Томаса что-то прокричали друг другу, оба спряталисабли в ножны и сняли с крюков тяжелые топоры. Оба начали заезжать к рыцарю соспины, и Олег вынужденно пустил коня в тяжелый галоп.

Всадник с топором успел прокрасться в гущу схватки, вскинултопор, но Олег догнал, перехватил за руку. Всадник оглянулся, побелел от боли.Олег передавил кисть, круша кости, отпустил несчастного. Всадник закричалчто-то гортанным голосом, другой рукой выдернул из-за пазухи нож. Олег неохотноударил его по лицу, щедро брызнула кровь, и всадник без звука рухнул под копытасвоего коня.

Томас сразил еще двоих, четвертый нечаянно наткнулся наОлега, тот скорбно отмахнулся, не желая, но вынужденно прерывая человеческуюжизнь, и для Томаса остался последний противник. Из панциря валил пар, Томасдышал тяжело, а его исполинский меч поднимался медленно.

Внезапно донесся далекий топот. Олег и всадник в мохнатойшапке разом оглянулись, а Томас, который видел через их головы, что этовозвращались всадники в красных плащах, обрушил последний победный удар.Мертвец, разрубленный до седла, сполз с коня и тяжело шлепнулся на дорогу, ужебез того залитую кровью, заваленную трупами и стонущими ранеными.

Всадники в красных плащах остановились в десятке шагов, снедоверием оглядывали побоище. Между ними и оставленным городом на вытоптаннойдороге лежали трупы по меньшей мере двадцати, а то и больше врагов, а ещечеловек восемь уползали в густые заросли спелой пшеницы. За ними волочилиськишки, оставляя кровавые полосы. Один из всадников, немолодой и со злым лицом,соскочил с коня и бросился по следам в пшеницу, на бегу выдергивая из ноженсаблю.

Томас сунул меч в ножны, приветственно помахал растопыреннойпятерней:

— Благородные сэры! Мы с моим другом благодарим вас запредставленную возможность подраться!

На него смотрели, вытаращив глаза. Один повторилнедоумевающе:

— По... подраться?

— Вот именно. Три дня едем, а еще ни разу не скрещивалини с кем оружия!

Всадники расступились, открывая золотоволосую красавицу скороной на макушке. Она сидела величественно на прекрасном белом коне, но еедорогая одежда была в пятнах сажи, копоти. Всадник справа от нее сердитопосмотрел на Томаса и сплюнул в дорожную пыль, а тот, что слева, сказал ейгромко:

— Принцесса, это ненастоящие люди! Бродячиескандалисты. Им все равно с кем драться.

— Наемники? — спросила принцесса тихо.

От музыкального голоса, юного, хрипловатого от волнения,сердце Томаса подпрыгнуло до престола Господня и с размаха упало в пламя. Он ненашелся, что ответить, лишь смотрел в глаза — такие же синие, как у него.

Всадник справа ответил за него сиплым голосом, в которомбыло отвращение:

— Хуже. Они дерутся даже не за деньги — просто так.Звери с Севера.