Рейвен вылетел из лаборатории, ссыпался вниз по лестнице, пронесся по коридорам. Пробы в доме Симпсона, как правило, проходили так: все сидели вокруг обеденного стола, вдыхая пары очередного образца, постепенно увеличивая количество вещества, вдыхая все глубже и глубже, пока либо не проявится эффект, либо образец не будет сочтен бесполезным. Необходимо скорее попасть на Куин-стрит, хотя может быть уже слишком поздно…

Уилл выскочил из ворот колледжа на залитую дождем Николсон-стрит и огляделся в поисках хэнсома[48]. Денег на поездку не было, но он мог одолжить у профессора, когда доберется до места, а если попадет туда слишком поздно, плата кебмену станет самой меньшей из его проблем.

Улицы были практически пустынны: несколько мокрых насквозь фигур плелись домой по лужам – и ни одной коляски. Рейвену вспомнилось, как гости на Куин-стрит часто жаловались, что поймать кеб в Эдинбурге практически невозможно, особенно в дождь. Да и час был уже поздний: респектабельная публика уже давно сидела по домам, переваривая ужин или готовясь ко сну. Навстречу ему попадались одни пьяные гуляки. Один такой персонаж, шатаясь, заступил Рейвену дорогу, невесть с чего вообразив его своим врагом, и, сыпя проклятиями, попытался вступить в драку. Уилл с легкостью увернулся, слегка ускорив шаг. И тут впереди он заметил экипаж – он подъезжал к перекрестку со стороны Инфермери-стрит. Пассажиры наверняка слыхали о Симпсоне и, конечно, не откажутся помочь, когда услышат, какая ему угрожает опасность.

Рейвен побежал навстречу, размахивая руками и крича кучеру остановиться. Из экипажа раздался резкий приказ, и кучер подстегнул лошадей, щелкнув в направлении Уилла хлыстом, чтобы тот не приближался. Рейвена это не удивило. Он, должно быть, выглядел как безумец, который собирается напасть на карету.

Ему оставалось только бежать. Невзирая на боль в мышцах и жжение в легких, бежать, пока не доберется до Куин-стрит. Останавливаться было нельзя.

Он бежал, разбрызгивая лужи, пытаясь прикинуть самый короткий путь; шаги эхом отдавались от мокрых стен. Вскоре в их стук вплелся неистовый грохот в груди, хотя в этот момент ему стало легче: дорога пошла под уклон, вниз по Кокберн-стрит, и теперь он мог бежать быстрее, не так сильно напрягая мышцы и легкие. Тут ему что-то подвернулось под ногу – останавливаться и выяснять, что именно, Уилл не стал, – и он чуть не поскользнулся. Риск был велик: подвернутая лодыжка, и все было бы кончено.

Восстановив равновесие, Рейвен опять пустился бежать, на этот раз внимательно глядя себе под ноги, стараясь опять не пропустить препятствия в туманной мгле. И тут врезался во что-то с такой силой, что у него лязгнули зубы. Ощущение было такое, будто он ударился о стену, вот только стена эта была теплая и в одежде. Отскочив от удара, он упал. Кто-то пнул его в бедро, и Рейвен почувствовал, как в кармане разбилась склянка; он грохнулся прямо на нее. Уилл поднял глаза, пытаясь понять, что с ним произошло, и увидел над собой в свете уличного фонаря два кошмарно знакомых лица.

Он попал прямиком в распростертые объятия Хорька и Гаргантюа.

Уилл почувствовал на плечах огромные руки, которые, сжавшись, вздернули его, будто тушу на бойне.

– Мистер Рейвен, – сказал Хорек; его голос так и сочился злобной радостью. – Какой приятный сюрприз. Знаете ли вы, который теперь час?

Театральным жестом он извлек из кармана часы, принадлежавшие отцу Рейвена, и качнул их на цепочке.

– Час сразу за часом расплаты. Ну, чем будем расплачиваться – деньгами или… Помнится, я упомянул глаз, не так ли?

Положив часы обратно в карман, Хорек извлек оттуда все тот же нож, которым рассек Уиллу щеку в последнюю встречу.

При виде ножа Рейвен рванулся в сторону, но Гаргантюа держал его крепко.

Уилла замутило от страха. Он не мог думать ни о чем, кроме боли, которую ему предстояло испытать, но краешком сознания пытался просчитать возможные последствия. Можно ли продолжать карьеру с одним глазом? Он вдруг понял, что этот вопрос был излишним. То, что его здесь задержат и изувечат, означало одно – ему не удастся никого спасти. Симпсон будет мертв, и ученичеству Уилла придет конец. Еще немного – и для него все будет кончено: такова была цена попытки помочь Иви.

Горше всего было сознавать то, что он даже не смог ей помочь. Нет, хуже: весьма вероятно, он дал ей те деньги, на которые она приобрела свою смерть.

Мысли лихорадочно метались от страха, события сегодняшнего вечера крутились в голове, будто он переживал их все заново и одновременно. Образы, запахи, ощущения и эмоции мелькали в мозгу – и вдруг он вспомнил.

Гаргантюа держал его за плечи, но руки оставались свободны.

– Нет, они у меня, – умоляющим тоном сказал Рейвен. – Деньги мистера Флинта здесь, со мной. Пожалуйста, умоляю вас. Я только что продал одну ценную вещь, семейную драгоценность… Деньги у меня в кармане.

Осторожно, стараясь не пораниться об осколки, он сунул руку в карман и зачерпнул пригоршню красного порошка. Потом закрыл глаза и швырнул порошок назад, прямо в лицо великана.

Тот немедленно выпустил его и, взвыв, схватился за лицо. А Рейвен выхватил из кармана еще горсть и, раскрыв ладонь, дунул. Облако красной пыли окутало Хорька, попав ему в нос, в рот, в глаза. Тот упал, скорчившись, на землю, и его вопли эхом разнеслись по переулку, в то время как Гаргантюа, согнувшись в три погибели, издавал низкие стоны и бормотал, будто его ослепили горящими углями.

Нагнувшись к Хорьку, Уилл быстро выхватил у него из кармана отцовские часы. Хотелось бы ему, чтобы украденное время можно было бы вернуть с такой же легкостью…

Он вновь бросился бежать вниз по темному травянистому склону Маунда, не отрывая глаз от огней Принсес-стрит, светивших ему впереди. Сердце неистово трепыхалось в груди, как от усталости, так и от страха, но ему казалось, будто в жилах циркулирует некий чудесный анальгетик, утоляя боль в ногах и в груди.

Действие этого воображаемого средства внезапно кончилось, когда Рейвен мчался, не разбирая дороги, вниз по Фредерик-стрит, но тут ему помогла сила земного тяготения. Заворачивая за последний угол, он чуть не сбил с ног джентльмена, который как раз выходил из экипажа, и тут наконец перед ним показалась дверь номера пятьдесят два. Он не смел даже думать о том, что ждало его за этой дверью.

Уилл ворвался в прихожую, пробежав мимо удивленного Джарвиса. Его бедра стонали от усилий, и он задыхался так, что боялся, что не сможет сказать ни слова. Но, ворвавшись в столовую, обнаружил, что это уже неважно.

Он опоздал.

Комната была в беспорядке. Кружевная скатерть съехала со стола, на полу валялись разбитые рюмки, а несколько кресел лежали, опрокинутые, на боку. Среди осколков на полу, под столом красного дерева, лежали три безжизненных тела: Симпсон, Кит и еще один человек, которого Рейвен не узнал. Четвертый – Дункан – сидел, уронив голову на стол. Перед ним стояла открытая склянка и лежала сложенная салфетка.