— Я называю его бедой, вот как я его называю, — тонкимголосом ответил Джордан. Вновь посмотрел на незваных гостей (как минимумтриста, может, и четыреста мобилопсихов, прибывших из бог весть каких окрестныхгородков), повернулся к Клаю. — Вы его видели?

— Только в кошмаре, — ответил Клай.

Том покачал головой.

— Для меня он — рисунок на листе бумаги, — заявила Алиса. —Он мне не снился, и в «кенгуру» я здесь никого не вижу. Что они делали нафутбольном поле? Думаете, пытались опознать своих мертвых? — Она и сама в этомсомневалась. — Разве там до сих пор не горячо? Должно быть.

— Чего они ждут? — спросил Том. — Если они не собираютсянападать на нас, почему не заставят воткнуть друг в друга ножи? Чего они ждут?

И Клай внезапно понял, чего они ждут и где сейчас Порватый(мистер Дивейн, его школьный учитель математики, комментировал такой моментодним словом: «Осенило!»). Повернулся и направился в холл у входной двери.

— Куда ты? — спросил Том.

— Посмотреть, что они нам оставили, — ответил Клай.

Они поспешили за ним. Том догнал его первым, когда Клайтолько взялся за ручку входной двери.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Может, и нет, — согласился Клай, — но именно этого ониждут. И знаешь, что я тебе скажу? Если бы они хотели нас убить, мы бы ужеумерли.

— Он скорее всего прав, — едва слышно прошептал Джордан.

Клай открыл дверь. В Читэм-Лодж было длинное крыльцо судобной плетеной мебелью. С крыльца открывался приятный вид на Академическийсклон, спускающийся к Академической авеню. Оно словно предназначалось для того,чтобы посидеть на нем во второй половине солнечного осеннего дня. Но в этотмомент Клаю было не до окружающих красот. У подножия лестницы клином стоялимобилопсихи. Один — острие клина, потом двое, трое, четверо, пятеро, шестеро.Всего двадцать один. И первым — тот самый Порватый из сна Клая, «спрыгнувший» срисунка на бумаге в реальную жизнь. Белые буквы на груди его красногопотрепанного «кенгуру» действительно образовывали слово «ГАРВАРД». Вырванныйкусок левой щеки вернули на место и пришили к крылу носа двумя грубымистежками, которые проделали дыры в черной коже. Другие дыры оставались оттретьего и четвертого стежков, которые успели разойтись. Клай подумал, чтовместо нитки использовалась рыбацкая леска. Отвисшая губа открывала зубы,которые выглядели так, словно ими не так уж и давно занимался хороший ортодонт,правда, тогда мир был куда более мирным местом.

Перед дверью на коврике и по обе стороны он него лежалагруда черных бесформенных предметов. Она могла олицетворять представления обискусстве какого-нибудь полубезумного скульптора. Но Клаю потребовалось лишьмгновение, чтобы понять, что он смотрит на расплавившиеся остаткигеттобластеров, которые стояли по периметру футбольного поля.

И тут Алиса закричала. Несколько обгоревших бумбоксовсвалилось с кучи, когда Клай открывал дверь, и вместе с ними свалилась еще однавещица, которая, похоже, лежала на самой вершине. Алиса выступила вперед,прежде чем Клай успел ее остановить, выронила один из автоматических пистолетови схватила ту самую вещицу. Крошечную кроссовку. Схватила, подняла, устроиламежду грудей.

Клай смотрел мимо нее, на Тома, Том смотрел на него. Оба небыли телепатами, но в тот момент прекрасно обходились без слов. «Что теперь?» —спрашивали глаза Тома.

Клай повернулся к Порватому. Задался вопросом, а можно липочувствовать, что кто-то читает твои мысли, и читают ли его в эту самуюсекунду. Он протянул руки к Порватому. Одна по-прежнему сжимала рукояткуревольвера, но ни Порватый, ни кто-либо из стоящих в клине не ощущали угрозы.Клай развернул руки ладонями вверх, как бы спрашивая: «Что вы хотите?»

Порватый улыбнулся. Веселье в его улыбке отсутствовалонапрочь. Клай подумал, что видит злость в темно-карих глазах, но решил, чтозлость эта только на поверхности. Внутри ничего не было. И улыбка являла собойулыбку куклы.

Порватый склонил голову и поднял палец: «Подожди». И тут жеснизу, с Академической авеню, словно по сигналу, донеслись вопли. Вопли людей,гибнущих в муках. И вопли эти сопровождали торжествующие крики хищников.Правда, раздавались они реже.

— Что вы делаете? — вскричала Алиса. Выступила вперед,пальцы одной руки конвульсивно сжимались и разжимались, обхватив кроссовку.Вены на руках выступили так сильно, что превратились в темные линии, нанесенныена кожу. — Что вы делаете с людьми, которые там, внизу?

«Как будто не ясно, — подумал Клай, — что с ними делают».

Алиса подняла вторую руку, с пистолетом. Том схватился занее и отобрал пистолет, прежде чем она успела нажать на спусковой крючок. Алисаповернулась к нему, цапнула ногтями свободной руки.

— Отдай его мне, или ты не слышишь этих криков? Ты их неслышишь?

Клай оттащил ее от Тома. Джордан смотрел на них широкораскрытыми, полными ужаса глазами, а Порватый стоял в острие клина, улыбался,под улыбкой этой скрывалась ярость, а под яростью… насколько мог судить Клай,под яростью не было ничего. Абсолютно ничего.

— Он все равно на предохранителе, — сказал Том, после тогокак глянул на пистолет. — Возблагодарим Бога за маленькие радости, — повернулсяк Алисе. — Ты хочешь, чтобы нас всех убили?

— Ты думаешь, они позволят нам уйти? — Она кричала такгромко, что слова удавалось разобрать с трудом. Под обеими ноздрями на тонких«ниточках» повисли шарики соплей. Снизу, с улицы, обсаженной деревьями, котораятянулась мимо Гейтенской академии, продолжали доноситься вопли. Какая-тоженщина крикнула: «Нет, пожалуйста, нет», а потом ее слова потонули в воплеболи.

— Не знаю, что они собираются сделать с нами, — голосу Томанедоставало спокойствия, — но не убьют, это точно. Иначе ничего этого не былобы. Посмотри на него, Алиса… происходящее сейчас внизу устроено специально длянас.

До них донеслось несколько выстрелов: люди пыталисьзащититься, но звучали выстрелы редко. В основном они слышали крики изумления иболи, поднимающиеся над жилыми кварталами, которые примыкали к Гейтенскойакадемии, где сожгли стадо. Крики эти слышались не дольше десяти минут, ноиногда, думал Клай, время действительно становилось понятием относительным.

Так что минуты эти растянулись на часы.

Когда крики и вопли наконец-то смолкли, Алиса, поникнувголовой, тихонько стояла между Томом и Клаем. Оба автоматических пистолета онаположила на столик в холле, у входной двери, предназначавшийся для брифкейсов ишляп. Джордан держал ее за руку, во все глаза глядя на Порватого и емуподобных, застывших у лестницы на крыльцо. Пока мальчик не заметил отсутствиядиректора. Клай знал, что произойдет это в самом скором времени, а потом ихждала очередная жуткая сцена этого ужасного дня.