у входа в спальню сыновей, изучая мятые свидетельства того, что я провела там ночь, я уже включала кофеварку.

Я пожала плечами.

— Знаю, знаю, что я еще не решил вопрос с банкетом. Я обещал тебе, Элинор, и я этим займусь. А пока, прошу тебя, сделай усилие и выбрось это из головы.

То, что я поняла во время Седера, сделало встречу свёкров с нелюдем «неактуальной», как выражается мой муж, и я снова пожала плечами.

— Ты мне не веришь?

— Да.

— Да веришь или да не веришь?

— Да.

— Элинор?

— Да.

Он преградил мне путь к раковине.

— Место свалки в Негеве? — растерянно спросил он. Я посмотрела на него. Его лицо исказила жалкая улыбка. Уже из-за одной этой чужой улыбки, которую я у него вызвала, я была обязана от него отдалиться.

Когда все закончится, подумала я, он сможет найти себе другую, лучше меня. Конечно, он найдет, еще вероятнее, что она найдет его, но так или иначе, найдет быстро. У нее будет грудь больше моей, как нравится всем мужчинам, даже, если они в этом не признаются. Она, несомненно, будет интеллектуалкой. Мой скромный муж ценит интеллект. Может, она будет художницей. Приедет в Израиль рисовать свет пустыни.

Не хочу описывать двенадцать следующих дней, да и не нужно — ничего нового не происходило.

— Сегодня ты опять будешь спать здесь?

— Да.

— Не хочешь объяснить, что происходит?

— Не сейчас.

Муж наблюдает, как я сортирую газетные вырезки, старые квитанции и ксерокопии текстов со времен учебы в университете.

— Что ты делаешь?

— Навожу порядок.

— Не хочешь пройтись?

— Нет.

— Что это тут?

— Стихи.

Роберт Лоуэлл к Элизабет Бишоп:

Я сам свой Ад.

Здесь — ни души,

Лишь скунсы…

Я не скомкала лист, просто положила его в стопку бумаг на выброс.

Внезапно наступила сухая жара. В город вторглась пустыня. Проникла в дома, покрывая поверхности песком. Астматики задыхались, а мой муж, планировавший поездку на джипах с друзьями, не решался оставить жену одну. Он поехал всего на один день, вернулся в офис, и все еще боялся оставлять жену одну.

Муж по телефону:

— Что слышно?

— Ничего.

Через несколько дней я перестала брать трубку, а оставленные сообщения игнорировала. В один из дней праздничной недели я поехала в магазин электротоваров за новой микроволновкой и там, загружая коробку в багажник, я спиной и нутром ощутила присутствие нелюдя, и поняла, что он приблизился, он уже в Иерусалиме. Я знала это точно так же, как знала раньше, что он прибыл в Израиль, как знала, что он живет в Нью-Йорке, еще до того, как увидела программу конференции.

Профессор Готхильф из Куинз-колледжа. Согласно сайту колледжа, он вел на третьем курсе два семинара. Один с витиеватым названием «„Оставь надежду всяк, сюда входящий“: Реалии маркиза де Сада, Фридриха Ницше, Генриха Йодера и Франца Кафки», другой назывался просто «Сталин и евреи».

Осознание присутствия рядом Первого лица не сопровождалось никаким страхом. Я собиралась с ним встретиться. Мне даже хотелось, чтобы это случилось прямо сейчас. Я только не хотела, чтобы меня застали врасплох, поэтому в оставшиеся несколько дней редко выходила из дома. Меня не тянуло на улицу: как только реальность прояснилась и созрел план, исчезла моя потребность в движении.

Муж по телефону:

— Элинор неважно себя чувствует. Она вам перезвонит.

Муж своей маме накануне последнего, праздничного, дня Песаха:

— Боюсь, что мы не сможем прийти. Элинор подхватила какой-то вирус… Нет, не сейчас… Думаю, лучше всего просто дать ей поспать.

Но я не спала или спала очень мало, и мне пришло в голову: хорошо, что я столько времени спала в предыдущие годы, я накопила запас, и теперь мои мысли больше не ускользают от меня и не превращаются в бессмысленные фантазии.

Воздержание от светских разговоров также усилило мою способность концентрироваться на реальности, и изо дня в день мне становилось ясно, как я буду действовать: никаких пустых мыслей о цианиде и бессмысленных фантазий о золотой пыли.

Огнестрельного оружия в моем доме не было с тех пор, как мальчики закончили службу в армии, а Одед был освобожден от резервной службы, и в любом случае, поскольку мне самой служить в армии не пришлось, даже если бы я смогла раздобыть оружие, я бы не знала, как из него стрелять.

Мой любимый заботливый обладатель черного пояса был способен в принципе вывихнуть кому-нибудь руку, я же и вообразить себя не могла орудующей ножом.

Единственным реально доступным мне оружием была машина, и я удивлялась, как это не пришло мне в голову с самого начала — ведь это так очевидно!

Чтобы переехать Первое лицо, мне нужно было каким-то образом направить его под колеса, потому что подстеречь его в засаде и неожиданно выскочить было совершенно нереально. Чтобы направить его под колеса, мне нужно было его увидеть, встретиться с ним, заговорить и заманить в какое-нибудь тихое место: на вершину горы? Нереально. Более реально подумать о пустой улице или парковке. Так или иначе, мне придется с ним встретиться, что не составит труда — ведь он искал встречи со мной. В конце нашей встречи я попрошу его проводить меня до машины. Предложу подвезти его. Попрошу помочь мне выехать со стоянки. Или пусть выйдет и проверит, горят ли фары; но для того, чтобы попросить его выйти из машины, мне сначала нужно будет оказаться с ним вдвоем в машине, а к этому нужно подготовиться. С другой стороны, нажатие на газ дело обычное, это будет проще, даже проще, чем нажать на курок. Я буду сидеть за рулем высоко, он окажется против меня, но низко, перед серебристым бампером внедорожника. Как только я начала рисовать в своем воображении эту картину, я сразу очутилась в Ленд Ровере Одеда, а не в своей маленькой потрепанной Тойоте.

Мой муж, которому чужда любая показуха, купил свой 4х4 меньше года назад после длительных колебаний: его волновало главным образом, как он будет выглядеть, а вовсе не цена машины.

— Скажи честно, в моем возрасте и при моем образе жизни не буду ли я выглядеть слишком патетично?

— Ты мужчина, а мужчины патетичны. По крайней мере получишь от этого удовольствие.

И Одед действительно получал от этого удовольствие, несмотря на то что джип выезжал со стоянки не чаще двух раз в неделю. Муж имел обыкновение ходить в офис пешком, но ему достаточно было немногочисленных поездок по грунтовым дорогам и регулярной чистки