— Смеешься надо мной, небось?

— Еще как! Покатай меня в субботу, или в субботу ты его моешь?

Я полагала, что сумею как-то объяснить мужу, зачем мне нужна его машина. Об этом я даже не задумывалась. И только через пару дней после рождения моего плана до меня дошло, что я собираюсь замарать дорогую игрушку моего мужчины так, что он не захочет к ней больше прикасаться. Ни к ней и ни ко мне, а следующую свою жену, интеллектуалку с большой грудью, он будет катать уже на другой машине.

Я сожалела о том, что собираюсь ему причинить, но ни другой возможности, ни другого оружия у меня не было. Я оскверню машину, но тем самым уничтожу другую, большую скверну.

Потрясенный горем муж не заметит перемены, а может, и потом не заметит, но после того, как дело будет сделано, земля станет устойчивей, а воздухом снова можно будет дышать.

В последнюю ночь перед появлением Первого лица я пошла посмотреть на спящего мужа. Точнее, было уже раннее утро, и, как я помню, перед этим я снова подумала, что лишу его удовольствия от машины. Подумала и загрустила — мне очень хотелось давать, а не отнимать.

Я стояла у входа в спальню, как привидение. Было очень жарко, хамсин усиливался, не давая передышки. Свет от лампочки над сараем во дворе, которую мы обычно оставляли гореть на ночь, проникал в комнату, слабо освещая лицо. Муж заснул на спине, раскинувшись в трогательной позе доверчивого человека, одна рука согнута над головой, вторая вытянута вдоль тела, безвольно раскрытая ладонь повернута вверх. Очень скоро, когда меня схватят, он больше не будет спать так. А если не схватят? Об этом мне думать нельзя. Ничто так не лишает сил, как запах любимого мужчины.

Он будет скучать по мне? Возможно, только во сне он будет вспоминать, как это было между нами, потому что действие, которое я собираюсь совершить, отбросит тень назад и омрачит для него все наше прошлое. Он разведется со мной, и я приму это немедленно — без суда и всего такого я соглашусь на развод, и в этот момент я буду изгнана из его жизни навсегда.

Я подошла к кровати, мой любимый выдохнул во сне сквозь сомкнутые губы, а я наклонилась и, сняв с него трусы, обхватила губами его спящий член. Член проснулся моментально, мужчина — только через некоторое время.

Сначала, наверное, еще сквозь сон, он протянул руку к моей груди, я же инстинктивным движением перехватила ее и осторожно уложила вдоль тела. Я хотела доставить ему радость, мне вдруг очень сильно захотелось доставить ему наслаждение, но от него я не готова была ничего принять. Он и так дал мне слишком много.

Отвергнутая мною рука отдыхать не захотела, она снова поднялась, погладив в темноте мою шею. Я снова ее отвела, и рука больше не делала попыток вернуться, но, как только я ее отпустила, потянулась к выключателю бра.

Зажегся свет, и мужчина посмотрел на свою жену. Он приподнялся, взял меня рукой за подбородок и, не спуская с меня глаз, натянул трусы.

— Не так, — сказал он хрипло и сердито.

Если бы только он согласился выключить свет, я могла бы объяснить… Но что я могла ему объяснить? По его виду было ясно, что поблажки не будет. Это выражение было знакомо мне по тем редким случаям, когда один из наших сыновей пересекал черту, которую пересекать нельзя.

— Тебе придется со мной поговорить, — сказал он.

Я молча теребила бретельку ночной рубашки. В моей голове теснились картины, гудели обрывки слов, и все это наконец сложилось:

— Завтра вечером, то есть, уже сегодня вечером я могу взять твою машину?

— Взять машину… И для этого ты?.. — по отвращению, написанному у него на лице, можно было подумать, что свое преступление я уже совершила. Вот так он будет смотреть на меня с этих пор, если вообще будет смотреть. Вот так он будет выглядеть всякий раз при мысли обо мне, а почему бы и нет? Я из другого мира, наш союз изначально был ошибкой. Как я обманывала себя, отведя его в Бейт а-Керем! Как могла позволить себе пуститься в разговоры, объяснения и рассуждения. Как и в своих фантазиях о золотой пыли и свинце, я просто тратила время впустую. Теперь он смотрит на меня как на шлюху.

— Конечно, ты можешь взять машину. Можешь взять всё, что хочешь, только не пытайся убедить меня, что ты сошла с ума. Этот номер не пройдет. Усвой это хорошенько. А сейчас не будешь ли ты так добра сообщить мне, зачем тебе моя машина?

Что на него нашло? Он был быстрее меня. Всегда я была быстрой, а он основательным.

Я не смогла бы дословно передать наш разговор, но суть его была такова: я была ошарашена, а мой муж, который только что проснулся, был быстр и сосредоточен.

Зачем мне его машина? Переехать и покончить?.. Я и не предполагала, что в ближайший вечер мне представится случай это сделать, и все-таки мне нужен был его «Дефендер».

— Сегодня вечером лекция, — сказала я.

— И чтобы послушать лекцию, тебе нужна именно моя машина.

— Да.

— Логично. Я уже сказал тебе, Элинор, ты можешь дурить других, что ты сошла с ума, но не меня.

— Я не сошла с ума.

— Нет не сошла, и джип тебе сегодня вечером тоже не нужен. — Одед встал с кровати, подошел к тумбочке и выключил будильник. — Похоже, что сегодня утром нас будить не понадобится. Я всё равно собирался выйти на пробежку, пока не станет еще жарче. Куда ты собираешься?

— Никуда.

— Всё верно. Ты никуда не идешь. И знаешь, почему тебе не нужна машина? Она тебе не нужна, потому что у тебя есть водитель. Я тоже вечером собираюсь в Синематеку.

Он едет в Синематеку. Он знал.

— Значит так, дорогая, — повторил он, нарочито небрежно облокотившись о железную спинку кровати. Никогда раньше он не называл меня «дорогая». — Значит так: первой моей мыслью было, что, если я пойду на его лекцию, это подаст мне идею, как отговорить родителей от того банкета. Сейчас я понимаю, что это была всего лишь увертка.

Он замолчал, вынудив меня спросить:

— Что ты имеешь в виду? — а затем снова обошел меня с фланга, чтобы заставить говорить:

— Увертка. Ну, предлог.

— Предлог для чего?

— Ну, скажем, для моего любопытства. Человек собирается говорить о «границах и ограничениях