О зверском преступлении сообщили все газеты Германии. Насмерть перепуганные жители постоянно теребили полицию, а по острову уже поползли слухи об оборотнях. Предположив, что все эти злодейства – дело рук одного маньяка, полового извращенца, следователи заподозрили в убийстве подмастерья столяра Людвига Тесснова из Баабе, долгое время жившего на материке и вернувшегося на остров года два назад.

Два очевидца указали на Тесснова: торговка фруктами видела его вместе с мальчиками накануне их исчезновения, а дворник заметил на столяре коричневые пятна. Тесснова тут же арестовали. На его одежде – пиджаке, брюках, жилете, рубашке, шляпе, галстуке нашли коричневые пятна, некоторые из которых предположительно были застираны.

Подозреваемый категорически отрицал свою причастность к убийству детей и объяснял, что все пятна от морилки, которой он ежедневно пользуется в работе, а несколько пятен – это старая коровья кровь.

Следователь связался с полицейскими из Оснабрюка, которые сообщили ему, что по делу об убийстве девочек был задержан Тесснов – на его одежде также были подозрительные пятна, но столяра тогда отпустили из-за нехватки доказательств, т. к., по словам задержанного, это были следы столярной протравы.

Следователь предъявил Тесснова хозяину овец, сразу же опознавшему его. Но и после этого Тесснов продолжал отрицать свою вину.

После трех недель безрезультатных допросов прокурор Грайфсвальда Хюбшманн, следивший за новинками юридической литературы, решил привлечь к расследованию Уленгута.

Уленгуту направили два пакета с одеждой Тесснова и окровавленный камень. Эксперт «обследовал почти сто пятен и пятнышек… 5 августа 1901 года Уленгут подвел итоги своим исследованиям. Он доказал наличие крови человека в шести местах на пиджаке Тесснова, в семи местах на его брюках, в четырех местах на шляпе, в одном месте на рубашке и четырех местах на жилете. Кроме того, он обнаружил, что было не менее важно, кровь овцы в шести местах на пиджаке Тесснова и в трех местах на его брюках» (Ю. Торвальд).

На суде Тесснов был обвинен в убийстве четырех детей. Опознанный свидетелями и припертый к стене неопровержимыми результатами исследования Уленгута, преступник вынужден был сознаться в своих злодеяниях. Он был приговорен к смертной казни и в 1902 г. казнен. «На острове больше не происходило садистских убийств детей».

Судебный процесс Людвига Тесснова стал эпохальным событием в истории юриспруденции, в частности, криминалистики и судебной медицины.

P.S. К 1904 г. преципитин стал основным инструментом криминалистических лабораторий Пруссии, Австрии, Баварии, России, Румынии, Египта и др. стран.

Групповая принадлежность крови (четыре группы) была открыта в 1907–1908 гг. чешским врачом Яном Янским. Это деление и поныне остается классическим.

«В наши дни криминалисты диагностируют пятна крови размерами до 0,1×0,2 см и устанавливают групповую принадлежность крови в ниточках длиной до 0,5 см, определяют половую и региональную принадлежность крови, а также дают точные заключения при исследовании старых следов крови, спустя много лет после совершения преступления» (И. Ф. Крылов).

«Ужасный век, ужасные сердца!»

Было бы странно, если человек, сделавший правосудие основанием жизнеустройства, не стал бы судить и осуждать братьев своих меньших – домашних животных, диких зверей, насекомых, земноводных и пр. за наносимый ими вред. Уже в древних фольклорных, исторических и литературных источниках можно найти упоминания о судах над животными (объединим всех тварей в одну группу).

Основанием таких судов служили народные обычаи и первобытное право, согласно которому люди и животные перед лицом правосудия были равны.

Законодательство Моисея (XIII в. до н. э.) устанавливало: «Если вол забодает мужчину или женщину до смерти, то вола побить камнями и мяса его не есть; а хозяин вола не виноват; но если вол бодлив был и вчера и третьего дня, и хозяин его, быв извещен о сем, не стерег его, а он убил мужчину или женщину, то вола побить камнями, и хозяина его предать смерти…» (Библия, Исх., гл. 21, ст. 28, 29).

В Древнем Риме, в царствование Нумы Помпилия (715–673/672 гг. до н. э.) животное, незаконно пересекшее границу, подлежало смертной казни.

Казнь слонихи Топси. 1903 г.

У персов веком позднее наказание животных строго регламентировалось. Так, например, бешеную собаку нельзя было приговорить к смерти (собака считалась священным животным), но ей предписывалось «в первый раз отрезать правое, во второй раз левое ухо, при следующих же укусах нужно ей отрезать каждый раз по одной ноге».

Средневековая Европа, переняв многие положения ветхозаветного права, наполнила их новозаветными статьями, сделав упор на наличие сознания у животных и необходимость отвечать им за свои преступления, а также на изгнание из животных бесов и на «очистительность» самого суда. При этом обязательно учитывались «обычаи страны». Сыграла свою роль и средневековая демонология и вера в оборотней. Процессы отрезвляюще влияли на людей, предупреждая их о неизбежной расплате за всякое преступление.

«Процессы поражают своей абсурдностью и наивностью. Интересно тем не менее, что тогдашняя юриспруденция признавала право животных существовать на земле. Это право может быть у них отнято только по постановлению законной власти и только в том случае, если они злоупотребляют этим правом и причиняют человеку вред. В случае доказанной их вины, они, подобно людям, могут быть отлучаемы от Церкви. Отлучение животных считалось весьма тяжким наказанием» (В. В. Артемов).

В архивах Бургундии, Франции, Швейцарии, Германии, Испании, Англии, Нидерландов, Скандинавии, Канады, Бразилии, США сохранились протоколы судов над животными, начиная с XIII в. Что характерно, в России подобных процессов не наблюдалось.

Суду подлежала домашняя скотина, звери, птицы, рыбы, гады, мыши, насекомые, пиявки и т. д. «Процессы проводились в светских судах, если речь шла о вине отдельной особи, как правило, домашнего животного, и в судах церковных, когда возникал вопрос об ущербе, который причиняли людям скопления диких зверей или иных тварей». При этом «ни в записях права, ни в протоколах судов, разбиравших дела о преступлениях животных, нет ни малейших намеков на фарсовый характер происходившего» (А. Я. Гуревич).

Процессы животных шли по шаблону людских: арест, заключение в тюрьму и содержание на государственный счет; допросы и пытки обвиняемых (их визг и рев обычно толковались как признание своей вины); выступления обвинителей или истцов – собственников земли или воды, которой был нанесен ущерб, и представителей государственной власти, поддерживавших обвинение; защита; показания свидетелей; прения сторон; решение судьи; возможность апелляции; государственный палач.

Сегодня вызывают улыбку ухищрения адвокатов извинить поведение своих подзащитных. Скажем, «французский юрист Бартоломе Шассане (XVI в.) оправдывал неявку в суд своих подзащитных – крыс – тем, что, во-первых, не все священники в своих приходах объявили об их вызове и не предоставили им достаточно времени, а, во-вторых, тем, что опасения нападений кошек помешали крысам явиться в