И все же мы получили то, о чем просили.

Гвиневра ведет нас по лабиринту коридоров в наши комнаты: как только мы отходим подальше от тронного зала, она тут же разворачивается. На пылающих от гнева щеках ее веснушки выступают еще ярче даже в тусклом свете.

– Какой же ты идиот! – рявкает она на Артура. – Ты хоть понимаешь, что натворил?

К его чести, Артур даже не вздрагивает.

– Вообще-то нет, – спокойно отвечает он. – Понятия не имею, что я сделал. Ты ведь так ничего и не объяснила: засыпала туманными преду-преждениями и злыми предзнаменованиями.

– Чтобы вас защитить, – отвечает она. – Я ведь говорила: не надо было приходить. Вам придется бежать на рассвете. Поезжайте домой и никогда не возвращайтесь.

– Почему? – спрашиваю я.

Гвен качает головой.

– Не могу об этом говорить. – Она оглядывается на пустой коридор. – Но после всего, что было… вы должны мне поверить. Поверьте, здесь вы не найдете того, за чем приехали. Возвращайтесь домой.

Моргана горько усмехается.

– Домой, Гвен? Авалону мы не нужны… ты ведь знаешь! А Камелот… – Она замолкает.

Вклиниваюсь я:

– Камелот не коронует Артура, пока он не заключит союз с Лионессом. Если мы вернемся ни с чем, то домом его не назовем.

– Корона переоценена. – Гвен отводит взгляд. – Вы все еще можете вернуться, даже если трон вас не ждет.

Артур смотрит на нее мгновение и произносит:

– Нет, Гвен. Если я не преуспею, трон отойдет Мордреду. И он втопчет Альбион в землю… сомневаюсь, что границы Лионесса его остановят.

Я замираю. Неужели я сболтнула лишнее о том, что являлось ко мне в видениях? Но нет. Нет. Артур не знает, но ему это и не нужно… он видит Мордреда насквозь и без всяких знаний о будущем.

– Я приехал сюда не ради себя, – продолжает Артур. – Но и не ради тебя тоже. Я приехал сюда ради Камелота. Ради Альбиона. Я приехал сюда, потому что это единственный способ защитить мой народ. И я не уеду, пока не сделаю все, что в моих силах.

Гвиневра так сильно прикусывает нижнюю губу, что я боюсь, как бы не пошла кровь. А потом она распрямляет плечи.

– Значит, то, что лучше для твоей страны, и то, что лучше для меня самой – это две разные вещи, – холодно замечает она. – И если ты хочешь пойти по этому пути, я не стану тебя останавливать. Но, поверь, в конце этого пути нет ничего хорошего. Для всех нас.

Сначала Гвиневра отводит нас к комнате Артура и Ланселота. Она закрывает дверь и достает из кармана юбки тяжелый железный ключ, а потом запирает дверь с громким щелчком, который отзывается у меня в костях. Внутри меня разворачивается что-то, похожее на страх. Какая-то тревога, плохое предчувствие.

– А я-то думала, ты хочешь, чтобы мы поскорее уехали. – Наблюдаю за тем, как Гвен убирает ключ обратно в карман. – Зачем их запирать?

Гвен поднимает на меня осторожный взгляд. Губы ее сжаты в тонкую линию.

– Я их не запираю. Я не даю кому-нибудь туда войти, – отвечает она.

– Кому? – медленно произносит Моргана. – Кому именно?

Гвен не отвечает: ведет нас вниз по коридору к следующей комнате. Она открывает дверь и быстренько запускает нас внутрь.

– Ты ведь знаешь, что я могу открыть эту дверь безо всякого ключа, – напоминает Моргана.

– Тебе и не понадобится этого делать. – Гвен достает ключ из юбки и вкладывает его в руку Морганы. – Но лучше не стоит. До рассвета.

Моргана закатывает глаза.

– Да ладно тебе, Гвен. Ты ведь меня знаешь. Знаешь, что запрет меня только раззадорит. Мне нужна причина получше.

Гвен оглядывается через плечо, а когда снова поворачивается к нам, глаза ее серьезны.

– Я не могу, – шипит она сквозь сжатые зубы. – Просто оставайтесь здесь. Прошу вас. Что бы вы ни услышали. Я бы не просила вас об этом, если бы это был какой-то пустяк. Прошу.

Мы с Морганой переглядываемся, и я знаю, она думает о том же, о чем и я: Гвен никогда не просит. Никогда не умоляет. Что бы она ни скрывала, это очень важно.

– Хорошо, – почти выплевывает Моргана.

Но, когда Гвен начинает закрывать дверь, Моргана останавливает ее, схватившись за дерево рукой.

– Я думала, наша дружба значит для тебя куда больше, Гвен, – шепчет она. – Разбивай сердце Артура, если тебе угодно. Он просит тебя о многом, и я не стану винить тебя, если для тебя это слишком. Но мы ведь с тобой друзья. Я думала, это что-то да значит.

– Мы друзья, – убеждает Гвен. – И Артур…

– Неважно, – прерывает ее Моргана. – Друзья так не поступают.

Гвен смеется, но радости в ее смехе нет.

– Вы ведь даже не понимаете, в чем дело. Не понимаете, что я пытаюсь вам помочь.

– Если хочешь помочь нам… поговори с нами.

Гвен окидывает нас взглядом, открывает рот… и тут же его закрывает. Качает головой.

– Я не могу. Просто… оставайтесь здесь. Закройте дверь. Обещайте, что так и поступите.

– Не буду я тебе давать никаких обещаний! – презрительно замечает Моргана.

На какое-то мгновение мне кажется, что Гвен возразит, но она снова качает головой и бросает на меня умоляющий взгляд. Я сохраняю спокойствие.

– Ну и ладно! – рявкает она. – Делайте что хотите. Мне все равно, если от вас останутся кровавые кости и гнилая плоть.

Она так сильно хлопает дверью, что эхо отдается по всей комнате. Мы с Морганой не двигаемся с места, прислушиваемся к ее шагам… но ничего не слышим. Гвен стоит у двери, и в щелке я вижу ее тень.

Когда огонь наконец исчезает, Моргана поворачивается ко мне. Она все еще кипит от гнева, как масло на горячей сковороде.

– Что ж, – обращается она ко мне, – твой план о напоминании дружественных связей не сработал.

Открываю рот, собираясь напомнить ей, что это вовсе не мой план и это она назвала Гвен нашим другом. Но я знаю Моргану достаточно хорошо и понимаю: когда она поддается гневу, воззвать к ее разуму – практически нереально. Никакие мои слова сейчас ее не успокоят. Поэтому я пожимаю плечами.

– Она чего-то боится, – отвечаю я.

– Тогда закрой дверь! – Моргана смеется и качает головой. – Гвен ничего не боится. И это нас так бесило, разве ты забыла? Ланселот как-то поспорил, что она не нырнет в лагуну кракена, чтобы украсть его сокровища! И она даже раздумывать не стала.

Я задумываюсь.

– Как-то раз Гвен сказала мне, будто только глупцы бесстрашны. И будто у них с Артуром разная храбрость: Артур знает, чего стоит бояться, но