она боролась до конца. Хотя, будучи главой клана, Виктор явно испробовал самые разные способы убедить её.

— А вы, собственно, с какой целью интересуетесь? — заговорил, наконец, Сареф, решив выудить из Уайтхолла больше информации.

— Прости, Сареф, но это не твоего ума дело, — отрезал Уайтхолл.

— Ах, не моего ума дело, — ослепительно улыбнулся Сареф, — ну, в таком случае, ничем не могу быть полезен.

Виктор нахмурился, но ничего не ответил. Видно, он и сам уже понял свой просчёт.

— Сареф, я прошу тебя, — снова заговорил он куда более уважительным тоном, — это для меня очень важно.

— Вы так и не ответили на мой вопрос, — напомнил Сареф.

— Да почему тебя это интересует? Она моя бывшая жена. Я, в конце концов, имею право на свои семейные тайны?

— Потому что если вы не нашли её за… сколько там сейчас Сварри лет? Шестнадцать? Так вот, если вы не нашли её минимум за шестнадцать лет, значит, Мимси сама не очень-то искала встречи с вами. А когда человек хочет, чтобы его не нашли, обычно у него для этого есть крайне веские причины. Если вы помните — я это по себе хорошо знаю.

Уайтхолл нахмурился. Последними словами Сареф явно дал понять, что он совершенно не забыл, как Виктор лично принял участие в его ловле несколько месяцев назад. И потому ни о каком благожелательном отношении и ни о какой откровенности не может быть и речи.

— Я так понимаю, ты её видел — и теперь хочешь поторговаться за эту информацию? — Уайтхолл, поняв, что осаждать Сарефа можно очень долго — и в итоге ничего этим не добиться, решил действовать жёстче, — что ж, очень хорошо. Чего ты хочешь?

— Нет, Виктор, так не пойдёт, — Сареф покачал головой, — вы не можете просто взять и перепрыгнуть целый этап переговоров. Сначала расскажите, почему вы так упорно ищете Мимси — и почему она не менее упорно скрывается от вас. После этого уже можно будет говорить дальше.

— Ну, раз ты так настаиваешь — пожалуйста! — рассердился Медведь, — я ищу её для Лины. Да, моя дочь вернулась в клан, но она там до сих пор чувствует себя чужой. И тот факт, что она проиграла Состязания, которые я ей доверил, только усугубляет дело. Вот только теперь ты не станешь ничего говорить, правильно? Ты считаешь мою дочь предательницей — и поэтому палец о палец не ударишь, чтобы ей было хорошо?

Сареф нехотя отдавал должное Медведю — ложь была придумана не самая примитивная, особенно с учётом того, что Виктору пришлось сочинять её на ходу.

— Если вы так печётесь о Лине — просто отпустите её. Уверен, она сама очень быстро найдёт Мимси.

— Нет уж, — покачал головой Уайтхолл, — клан — это не проходной двор, куда можно по желанию входить и выходить. Если уж Лина стала частью клана — значит, у неё появились и свои обязанности.

— Знаете, это выглядит как-то крайне подозрительно, — невинно заметил Сареф, — вы собственную дочь посадили на поводок, едва у вас представился шанс. Страшно подумать, что вы в этом случае сделаете со своей бывшей женой. Может, она всё-таки правильно сделала, что скрылась с глаз?

— Сареф, не беси меня, — с угрозой сказал Уайтхолл, — иначе, обещаю, ты очень сильно об этом пожалеешь.

— Не понял, — Сареф вопросительно поднял бровь, — вы мне сейчас угрожаете? Вам мало того, что случилось с Дювалем? Вы хотите, чтобы с вами случилось то же самое?

Медведь от этих слов оторопел. Но уже через секунду взял себя в руки и ласково прошипел:

— В самом деле? И как ты собираешься это устроить?

— Я могу позвать мастера Ильмарриона и рассказать ему, где в последний раз видел Мимси. А потом вы объясните ему, почему сейчас, спустя двадцать лет, она до сих пор жива, — невинно ответил Сареф.

После этих слов гранёный стакан в левой руке Медведя угрожающе затрещал. Но всё же Виктор вовремя опомнился. И, поставив стакан на стол, уже совершенно новым взглядом посмотрел на Сарефа.

— Значит, ты всё знаешь. Что ж, в таком случае, думаю, ты понимаешь, что неразумно стоять у меня на пути. Потому что в противном случае я… я…

— И что? Что вы сделаете? — развеселился Сареф, — заложите взрывчатку в поместье Джеминид? Вам рассказать, где в поместье самые слабые стены, которые точно рухнут? Или, может быть, вы собираетесь изнасиловать Лину на главной площади Вервелла? Скажите точное время — и я с удовольствием приду на это посмотреть.

Судя по лицу Медведя, он бы сейчас отдал всё за право вцепиться Сарефу в глотку. Но такова была реальность. У Сарефа не было ни единого слабого места для шантажа. Он ненавидел свой клан, и он ненавидел Лину, которая предала его, и Медведю это было прекрасно известно.

— Поверь мне, Сареф, — Медведь внезапно успокоился и очень неприятно улыбнулся, — я видел много таких, как ты. Тех, кто мнил себя неуязвимыми и считал, что у них нет слабых мест. И рано или поздно они все очень плохо кончали.

— Если вы будете продолжать мне угрожать — то сами кончите очень быстро и очень плохо, — любезно ответил Сареф, — всего два слова Ильмарриону — и вы пробкой вылетите из своего кресла. Или окажетесь в таком же статусе, как и мой горячо любимый дядюшка. Так что настоятельно рекомендую вам сидеть на заднице ровно и никуда не дёргаться. Особенно в сторону Мимси.

Виктор, которого только что ткнули носом в его место, открыл было рот, но не успел ничего сказать. Потому что рядом раздался очень знакомый голос.

— Простите, мы вам не мешаем?

Рывком обернувшись, Медведь увидел, что за его спиной стоят Ильмаррион и Адральвез.

— Извиняемся за это вторжение, — крайне любезным голосом сказал глава драконов, — вы очень мило беседовали, но…

— Нам показалось, что у вас несколько напряжённая обстановка, — мягко закончил Адральвез.

— Всё в порядке, — кивнул Сареф, — просто я рассказывал дяде Виктору о том, каким хорошим и порядочным человеком я его считал в детстве.

— А потом? — поинтересовался Ильмаррион.

— А потом я вырос и понял, что жизнь несколько сложнее, чем мне казалось на первый взгляд, — дипломатично ответил Сареф. Ильмаррион и Адральвез негромко засмеялись, и даже Виктор смог выдавить из себя мученическую улыбку.

— Это очень мило. Но теперь, Сареф, если ты не возражаешь, я…

— Нет, Ильмаррион, — Сареф резко встал, с неприязнью глядя на главу драконов, — после всего того, что между нами случилось, я пока не готов с вами разговаривать.

— Тебе и не нужно ничего говорить, — Ильмаррион мягко хлопнул Виктора