Значит, «Ни» — это не «Энтони», а какой-то неведомый «Ники», который сейчас, не стесняясь ни чужого дома, ни чужих людей, одной рукой вдавливал себе в грудь мисс Флетчер, а другой гладил ее по волосам и что-то бормотал, словно бы утешая и защищая свое от всех свидетелей этой нежной сцены.

Значит, и Ребекка страдала вовсе не по Энтони, а по этому злосчастному Ники, который пропадал невесть где и сколько, пока родители выдавали его невесту замуж за маньяка.

Значит…

Энтони не давал Ребекке слова и не сватался к ней и был чист перед Элизабет, а она… она…

Очевидно, заждавшись появления старшей сестры, в карету снова заглянула Эмили.

— Лиззи, чего ты? — озабоченно спросила она. — Уснула, что ли?

Элизабет качнула головой, а потом кивком указала на все еще не отпускающую друг друга парочку.

— Рассказывай все, что знаешь! — приказала она. — Мне эти тайны уже такую оскомину набили, что в случае сопротивления я за себя не отвечаю!

На лице Эмили промелькнуло удивление, доказывающее, что ей ничего не известно о глупости старшей сестры, однако томить она не стала.

— Я мало что знаю, — так и не зайдя в карету, начала она. — Из Ребекки слово не вытянешь: мне половину самой додумывать пришлось. В общем, был у нее друг детства Николас Хантер — сын фермера, снимавшего у Ребеккиных родителей коттедж и возделывавшего их поля. Росли вместе, хоть он на четыре года и старше, и всегда он за нее горой стоял. Поначалу подтрунивал над юной подружкой, а как чуть повзрослели, так и до нежных чувств дошло. Ребеккина семья, конечно, была категорически против такого союза: они хоть и не шибко знатные, зато богатые, а отец Николаса большого состояния не имел, а значит, и сын его в женихи не годился. Тогда Николас решил отправиться в Америку и попытать удачи там. Чем только не занимался: и железную дорогу строил, и на золотые прииски подавался, и даже участок земли приобрел — а все одно: богатства не нажил и возвращаться потому не торопился…

— Погоди! — прервала ее Элизабет. — Об этом тебе Ребекка рассказать не могла! Да и сама ты вряд ли догадалась бы!

— Так мне Джозеф!.. — весело выпалила Эмили и тут же замялась. Напряглась, опустила голову, словно что-то скрывая. — Написал, — наконец буркнула она и дальше затараторила: — Это мистер Рид Николаса нашел. Связался с ним, рассказал, какие Ребекка тут злоключения без любимого пережила. Ну и мистер Хантер на первом же корабле вернулся в Англию. Только вчера сошел на берег. И, видимо, не мог ждать ни минуты.

Элизабет выдохнула и поверх головы Эмили посмотрела на Энтони. У того был невероятно усталый вид — настолько, что ни пылкая благодарность Ребекки и обретенного ею возлюбленного, ни поздравления четы Уиверов с победой над Мортоном не сумели вызвать на его лице улыбку. Он отговаривался короткими фразами и то и дело поглядывал на ворота, будто ища подходящий случай, чтобы откланяться.

На одно мгновение их с Элизабет взгляды пересеклись, но его хватило, чтобы она, словно зачарованная, выбралась из кареты и направилась к Энтони. От него не отступали другие люди, но Элизабет их словно не замечала. Пятнадцать шагов в абсолютной тишине, будто повинуясь настороженным голубым глазам, — Элизабет остановилась и привычно протянула руку.

— Мистер Рид! Вы совершили настоящее чудо!

Он низко поклонился, задев волосами ее пальцы, но не коснувшись их ни губами, ни своей рукой.

— Пустяки, мисс Уивер, — сухо заметил он. — Рад, что мисс Флетчер наконец счастлива!

С этими словами мистер Рид еще раз склонил голову — на этот раз в знак прощания — и вернулся к предыдущему разговору. Очевидно, большего Элизабет и не заслуживала.

Реальность навалилась на нее неподъемным камнем, сразу напомнив о всей той несправедливой жестокости, с которой Элизабет отнеслась к мистеру Риду во время их предыдущей встречи, и наполнив глаза слезами раскаяния. Стараясь их скрыть, Элизабет отвернулась и пошла к дому. Чего уж теперь плакать? Сама виновата, сама придумала и интерес Энтони к Ребекке, и их помолвку, и его вероломство — и сама все испортила.

Будь на месте Энтони Рида другой, наверное, и вовсе сделал бы вид, что они незнакомы. А Энтони хоть унижать не стал, и Элизабет должна быть ему за это благодарна.

Плеч коснулись мужские руки, и Элизабет заставила себя справиться с эмоциями, чтобы не показать излишне заботливому кузену своих чувств. Напрасно она надеялась, что после отказа Эшли станет ее избегать: кажется, он, напротив, решил, что должен приложить все силы, чтобы завоевать ее, расположив к себе, потому как, придерживая принесенную шаль, он обеспокоенно заглянул ей в лицо.

— Ты чем-то расстроена?

Так просто… Ах нет, у Элизабет все было хорошо! Просто ее сердце разлетелось на тысячи крохотных осколков, и только один человек был способен их склеить.

И это не Эшли.

— Я немного устала, — выдавила улыбку Элизабет и, закутавшись в предложенную шаль, решительно освободилась от его рук. — Отдохну — и все образуется. Спасибо за заботу!

Ах, если бы еще хоть что-то могло образоваться! Элизабет никакой гордости не пожалела бы, чтобы заслужить прощение. Почему же она сегодня начала совсем не с того, с чего было надо? Засмотрелась в глаза Энтони, залюбовалась его восхитительными поступками — и словно бы забыла, как виновата перед ним. Что он подумал, увидев протянутую руку? Что Элизабет захотела поиграть? Или ему теперь неприятно к ней прикасаться? Она ужасно его обидела, заподозрив в нечестности. Знала же, как много для него значит доброе имя, и ударила по больному. Какой мужчина способен простить подобное оскорбление? Нет, Элизабет не искала ответ в слове «любящий». Лишь самый благородный и великодушный, который поймет, как она заблуждалась, и найдет в себе силы извинить за это неразумную и несдержанную обидчицу.

И Элизабет не сомневалась, что Энтони обладает этими качествами. Он был самым удивительным человеком на свете. И она должна сделать все, чтобы заслужить его прощение!

О том, что будет дальше, Элизабет не загадывала. Она не хотела думать, что все разрушила и все потеряла, иначе ей могло не хватить сил на разговор с Энтони. А она должна была спокойно все объяснить и столь же спокойно извиниться. И не позволить себе разрыдаться у него на глазах, как она обычно это делала, иначе он решит, что он притворяется, и уже точно никогда не поверит.

Одна ошибка! Глупая, жестокая, вероятно, причинившая боль — но неужели она не заслуживает прощения? И неужели пожелание Энтони встретить другого мужчину было искренним?

Это казалось самым страшным. Лишиться того смысла, которым в последний летний месяц наполнилась его жизнь. Этих ежедневных теплых прогулок. Этой взаимной радости встречи. Этого трепета узнавания друг друга. Прикосновений Энтони. Его взглядов. Его срывов…

Нет, остаться без него было совершенно невыносимо! Пока Элизабет думала, что он помолвлен с другой, пока запрещала себе вспоминать эти мелочи, пока была уверена, что они ничего не значат, то словно бы смирилась с судьбой и тихо угасала в своем несчастье. Но сейчас все было по-другому! И ни угрызения совести, терзающие сердце без всякой жалости, ни явное нежелание Энтони общаться с Элизабет не могли перекрыть безудержной радости от того, что он был свободен!