– Это не отрава, а ноу-хау Льва Николаевича, я его сама пьюот мигрени.

Чувствуя, как в левый висок начинает ввинчиваться тупаяпалка, я решилась и, зажмурившись, храбро опрокинула в себя зелье. Онооказалось без всякого вкуса.

– Ну как? – заботливо поинтересовалась Анюта.

Я хотела было ответить: «Пока не знаю», но в ту же секундупалка выпала из виска, головокружение прекратилось, а окружающая духотаисчезла.

– Что это? – ошарашенно спросила я.

– Стало легче?

– Как рукой сняло!

– Вот видите!

– Скажите название лекарства.

– Зачем вам?

– Господи, я куплю канистру и поставлю дома! Вы не поверите,где я только не лечила мигрень, выпила грузовик таблеток, ходила кэкстрасенсам, колдунам, гипнотизерам, даже занималась у психотерапевта, норезультата никакого.

– У этого средства нет названия, – улыбнулась Анюта.

– Но как же оно продается в аптеках?

– Им не торгуют, этого лекарства нет. Для себя сделали.Вернее, пропись существует, но она еще не апробирована, и мы не имеем праваникого им потчевать. Сами пьем, потому что здорово помогает. К нам весьинститут за ним бегает. Самое смешное, что стоило бы оно сущие копейки.

– Почему же такое замечательное средство не производят вмассовом порядке? – удивилась я.

– Это произойдет когда-нибудь, – пояснила Анюта, – но малокто знает, какой это длительный процесс – создание нового в фармакологии.Думаете, ученый просто смешивает ингредиенты, и все? Годы тратятся на изучениепобочных действий. К сожалению, история фармакологии полна неприятныхвоспоминаний о лекарствах, которые попали на рынок неизученными. В середине 60хв Америке выбросили таблетки, женщины, принимавшие их, начали рожать уродов,детей без рук и ног, это только один пример. Но вы же не о лекарствах,наверное, хотели поговорить?

Я осторожно повертела головой. Надо же, совсем не болит!Просто чудо!

– Дайте мне с собой микстуру!

– Не имею права!

– Ну хоть чуть-чуть.

– И не просите, меня уволят. Если опять голову схватит,приезжайте, налью дозу, а на вынос ни за что.

Я тяжело вздохнула. Ехать из Ложкина в Москву с мигренью!Еще то удовольствие.

– Вы хорошо знали Настю Кусакину? – перевела я разговор надругую тему.

– Достаточно, – сухо кивнула Анюта, – очень неприятнаядевица.

– Чем она вам не нравилась?

– Всем.

– А именно?

– Во-первых, очень ленива, – принялась перечислять Анюта, –вечно опаздывала на службу. Во-вторых, крайне необязательна, забывала вовремяпокормить грызунов. Вообще говоря, работа ее волновала меньше всего. Один раз япоручила ей остановить центрифугу, и что вы думаете? Она забыла! Убежала встоловую, просидела там… В результате мы не завершили дорогостоящий опыт.Абсолютно несерьезная девица, безответственная, безалаберная, только шмотки науме.

– Почему же ее тут держали?

Анюта вздохнула:

– Ну зарплата лаборантки чистые слезы, мы, правда,приплачиваем из своего кармана, но все равно хорошей суммы не получается.Поэтому на этом месте частенько оказываются случайные люди, отнюдь невысококлассные специалисты. Всю научную работу в лаборатории выполняютсотрудники, лаборантка – что-то среднее между уборщицей и служительницейвивария. Следите за ходом моих мыслей? Вам понятно?

– Абсолютно.

– Но даже на фоне этих, не слишком-то образованных людейНастя выделялась какой-то пещерной безграмотностью, – вздохнула Анюта, – онаискренно считала, что Моцарт – это всего лишь конфеты. Впрочем, меня ее полноенежелание читать не раздражало, хуже было то, что на нее нельзя былоположиться, девушка манкировала своими обязанностями.

– Почему ее не уволили?

– Лев Николаевич у нас жалостливый без меры, – покачалаголовой Анюта, – настоящий педагог по натуре. Я ему рассказываю обезответственной девчонке, загубившей работу целого коллектива, а он улыбаетсяи заявляет: «Ладно тебе, Анюта. Девочка молода, совсем ребенок, нам следует ееобучить, выгнать всегда успеем…»

– Может, она ему нравилась?

Анюта вспыхнула огнем:

– Кто? Настя? Льву Николаевичу?

– Ну да!

– Ерунда! Лев Николаевич взрослый, солидный мужчина, а онабыла свиристелка.

– Говорят, профессор большой любитель женского пола…

Анюта осеклась, потом сердито возразила:

– Знаю, кто распространяет эти сплетни, Марина Сергеевна!Она ненавидит Льва Николаевича и постоянно говорит о нем гадости.

– Почему?

– Да очень просто! Она со своим начальником десять лет надкакой-то ерундой корпит, а наша лаборатория каждый год что-нибудь выпускает. УМарины Сергеевны от зависти скулы сводит, вот и треплет имя Льва Николаевича.

– Она говорила, что и у вас с ним был в свое время роман, –подлила я масла в огонь.

Анюта побагровела:

– Вот дрянь. Да я дружила с Майей Михайловной, покойнойженой Льва Николаевича.

– А еще он якобы возит домой некую Ларису…

– Яковенко?

– Точно.

Анюта возмутилась:

– Они живут в соседних домах, через дорогу. Лев Николаевич –человек безмерно добрый, крайне интеллигентный. Ему что, трудно подброситьЛарису? А Марина Сергеевна просто больная, от нее два мужа убежало, и воттеперь она за всеми следит, сплетничает, шушукается! Просто отвратительно!

Она хотела продолжить дальше гневную тираду, но тут дверьприоткрылась, и в комнату всунулась всклокоченная голова.

– Нюта, – сказала она густым басом, – глянь-ка, черт-те чтополучается.

– Извините, – улыбнулась Анюта и ушла.