– Ерунда, – пробормотала я.

Ленка принялась укладывать в ридикюль всякие мелочи.

– Какая у вас пудреница красивая!

– Это зеркало. Хочешь, я его тебе подарю? Забирай.

– Не. Я просто так сказала. Тут еще пузыречек, хорошо неразбился.

– Так он на ковер упал, – пробормотала я, чувствуя, чтонеумолимо начинаю засыпать.

– Ой!

Я приоткрыла один глаз.

– Что?

– Аська! Вы ее знали?

Сон мигом слетел с меня, и я уставилась на Ленку. Девчонкадержала в руках фотографию.

– Это Аська, – повторила она, – Димкина баба.

Я вскочила на ноги.

– Ты знаешь девушек на снимке?

– Только Аську.

– Откуда?

Ленка хихикнула:

– Она с Димкой жила, с Кабаном.

– Это кто?

– Кулак.

– Кто?

Лена зевнула:

– Ну на вокзале нельзя попрошайничать, вернее, чужим нельзя,своим сколько угодно, но не за так. Надо за место заплатить Борису Сергеевичу.Сам он, конечно, по нищим не ходит, шестерок посылает. Борис Сергеевич богатый,с каждого имеет, все у него под крышей, даже бабки у метро, которые дряньюторгуют.

– А если не захотят платить, так что?

– Бока так намнут, что месяц охать станешь, – снисходительнопояснила Ленка.

– Борис Сергеевич не боится, что на него пожалуются вмилицию?

Ленка засмеялась:

– Милиция! Ой не могу! Менты все куплены, каждый от БорисаСергеевича кусок имеет. Они только услышат, что кто-то денег не отстегнул, такот себя колотушек отсыпят, мало не покажется. А Дима Кабан «кулаком» от БорисаСергеевича работает. Он жуткий дурак, прямо дебил, но сильный и машину хорошоводит. Его Борис Сергеевич за порядком следить ставит. Димка людям руки-ногиэлементарно ломает, хоп – и нету. А Аська с ним жила, пока под машину неугодила.

– Ты знала ее?

Ленка кивнула:

– Ага.

– Хорошо?

– Ну… так, выпивали вместе. Я тогда с Мишкой жила, у тогодень рождения был. Мишка народ в кафе позвал, Димку тоже. Он с этой Асейпришел. Хорошая девка была, она мне кофточку подарила. Ей Димка принес впакете, а Аська сбегала в туалет, померила и расстроилась – мала. Димка былодернулся поменять, а Аська ему сказала: «Еще бегать будешь! Завтра другуювозьмешь. На, Ленка, носи на здоровье! Тебе впору придется». Красивая такаяводолазочка, красная с белым. Я потом Асю еще несколько раз видела, а затем Димкасказал, что ее машина сшибла, мне ее жалко стало!

– А где этого Диму искать?

– На площади, возле вокзала.

– У него есть определенное место?

– Не, стоит где придется. А зачем он вам?

Проигнорировав ее вопрос, я задала свой:

– И как же найти парня?

– Просто, – пожала плечами Ленка, – подойти к кому-нибудь изнаших и спросить: «Где Дима Кулак?» Мигом покажут, его все знают.

Я глянула на часы.

– И ночью стоит?

Ленка хмыкнула:

– Иногда бывает, только редко, он в основном днем пашет.

Я вздохнула. Нет, сейчас не надо ехать на вокзал, только зряскатаю, лучше завтра.

Дверь гостиной открылась, и в комнату втиснулся Хучик.Увидев меня, мопс пришел в бурный восторг и принялся прыгать, повизгивая ивиляя скрученным в бублик хвостом. Наконец он разбежался и, впрыгнув в кресло,попытался лизнуть меня в губы.

– Э нет, милый, – возмутилась я, – ты только что славноподкрепился собачьими консервами и отвратительно пахнешь. Жаль, не могуотправить тебя почистить зубы.

Наши собаки получают нормальную еду, мы не кормим ихсуррогатами. Честно говоря, я не верю, что неаппетитные катышки, лежащие вярких пакетах, на самом деле состоят из мяса, овощей, злаков и прочих вкусных иполезных вещей. Правда, одно время мы попытались давать нашим собакам сухиекорма, но у Хуча началась аллергия, он стал безостановочно чесать нос и уши, ау Снапа с Банди открылась бездонная жажда. Питбуль с ротвейлером выпивали наночь по ведру воды, что случалось потом, можете догадаться сами. Потому мыстали просто готовить вкусную кашу. Но иногда случается прокол, и тогда Иркадостает специальные консервы. К слову сказать, псы их просто обожают, но потомдовольно долго омерзительно пахнут. Маруська на полном серьезе предлагаетдавать им на закуску «Орбит» или «Дирол». Я спихнула мопса на пол и пошла вспальню. Кажется, опять начинается мигрень. И за что мне это несчастье? Может,сейчас пройдет? Но нет. В виске завертелся раскаленный прут, левый глаз началсам собой закрываться, к горлу подобралась тошнота. И тут Хучик, сытый ивеселый, легко вспрыгнув на постель, уселся мне на живот и дыхнул прямо в лицо.Я чуть не скончалась, ощутив резкий запах собачьих консервов. Столкнув мопса, ясхватила сумку и одним глотком опустошила пузырек. Сейчас боль отступит.

Но палка не выскакивала из виска. Я осторожно помоталаголовой. Тогда, в лаборатории, эффект был незамедлительным. Может, притранспортировке снадобье потеряло свои свойства?

Хуч снова вспрыгнул на одеяло и шумно вздохнул. Запахсъеденного им «Кролика в желе» достиг носа, я сморщилась в ожидании приступатошноты и вдруг увидела, какой Хучик красавец.

Толстенький, с гладкой бежевой шубкой. По спинке бежиттемная полоска из более жестких волосков, умильная мордочка с огромными каримиглазами и аккуратно висящими треугольными ушками, хвостик, закрученныйбубликом… Боже, как я люблю Хучика! У него замечательный характер, ласковый,приветливый. Хуч умен и отважен, он великолепен, он мой друг!

Чуть не плача от умиления, я принялась нацеловывать чернуюморду с короткими усами и приговаривать:

– Солнышко мое, мама тебя обожает! Кошечка моя, заинька!

Запах консервов теперь казался восхитительным. Внезапно вголову пришла страшная мысль: собачий век недолог. Господи, что же я стануделать, когда Хучик умрет?