– Всё произошло в точности, как вы предвещали, сэр. Агромче всех ликовал достопочтенный Тобиас Линн. Меня – совершенно незаслуженно– назвали спасителем фамильной чести и вручили чек на тысячу фунтов, который яи передаю той… то есть тому… – Здесь мистер Парслей немного сбился. –В общем, тем, кому он по праву принадлежит. Чек на предъявителя.

Он с поклоном положил на стол узкую полоску бумаги сводяными знаками.

– Награда вне всякого сомнения принадлежит миссПалмер, – нахмурился Эраст Петрович. – Загадку разгадала она, я жебыл всего лишь исполнителем.

Тут обнаружилось, что почтенная дама превосходно умеетсердиться.

– Какие глупости! – покраснев, вскричалаона. – Это вы сумели разговорить мисс Флейм. И про склеп догадались сами.А уж что касается ожерелья, то оно оказалось у вас в руках ещё до того, как ясформулировала версию! Если же вы хотите обидеть меня благотворительностью, тознайте: я всю жизнь прожила, полагаясь только на себя, и никогда о том непожалела!

Оппоненты в упор глядели друг на друга, и видно было, что ниодна из сторон не уступит.

– Иногда умные люди бывают хуже простаков, –вздохнул мистер Парслей, – и тогда без простака им не обойтись. Возьму этуроль на себя. Поделите вы эти деньги пополам, да и дело с концом. Пятисотфунтов вам, мисс Палмер, с лихвой хватит, чтобы купить домик на берегу моря. Даи вы, сэр, так уж не чинитесь – деньги вы заработали честно.

– «Иногда умные люди хуже простаков, и без простака имне обойтись»? – удивлённо повторила мисс Палмер. – Какая чудеснаябанальность! Я её запомню.

Удивился и Фандорин, но по иной причине.

Пятьсот фунтов стерлингов? На государственной службе он зацелый год получал жалованья немногим больше. Немалые деньги, а достались безовсякого труда. Так, выходит, дедукцией можно зарабатывать на жизнь?

Приятно быть звездой

Наставник, преподававший Фандорину науку жизни, говорил:«Человек рождается на свет слепым и не прозревает до самой смерти. Но есть триПоводыря: Дух, Разум и Тело. Они будут дёргать тебя за рукава, тянуть всяк всвою сторону. Ошибётся тот, кто сочтёт одного из Поводырей главным. Знай, когдаи кого слушаться. Только это убережёт тебя от заблуждений и не даст сбиться сПути».

С Духом и Разумом Эраст Петрович, бывало, путался, отчегоиногда спотыкался о камни Пути и набивал себе шишки. Зато превосходно усвоил, вкаких ситуациях нужно беспрекословно повиноваться Телу, и здесь уж никакихсомнений не допускал. Иначе его Путь давно бы уже оборвался.

Вот и теперь, когда Дух и Разум вдруг умолкли, а Тело громкокрикнуло: «Берегись!», Фандорин немедленно, безо всяких колебаний повиновался –не оборачиваясь, прыгнул в сторону. Тем более, рядом не было ни души, никто неподумал бы, что солидного вида джентльмен внезапно сошёл с ума…

Итак.

Прямо из пинкертоновского агентства Эраст Петрович отбилМасе телеграмму («НОЧНЫМ СЮДА ТЧК ДВА КОСТЮМА ТЧК БЕЛЫЙ ЗПТ ЧЁРНЫЙ») иотправился на прогулку по вечернему Нью-Йорку.

Шёл, куда глаза глядят, постукивал тросточкой, думал одвигателе внутреннего сгорания.

Соседние с Бродвеем улицы ещё худо-бедно освещались газом,потом пошли переулки вовсе тёмные, и Фандорин достал электрический фонарик.Качаешь пружину – горит лампочка. И светло, и для кисти тренировка.

Когда пахнуло морем, Эраст Петрович понял, что находитсягде-то вблизи Гудзона. Осмотрелся вокруг – увидел вдали приземистый силуэтБатареи. Оказывается, ноги вынесли его к Манхеттенской стрелке.

Мимо складов, мимо портовых кранов он дошёл до самой воды иостановился у парапета.

Солнце уже зашло, но в небе ещё оставалось некое послевкусиезаката. Вдали на острове Бедлоуз шахматной фигуркой торчала Статуя Свободы. Наодном из зубцов её короны вспыхнул прощальный блик вечерней зари.

Это очень красиво, искорка на короне делает пейзажсовершенным, сказал Разум. А без статуи было бы ещё красивей, возразил Дух.

Но в этот миг Эраст Петрович ощутил (угловым зрением?слухом? нервными окончаниями? – Бог весть) микроскопическое движение заспиной, и Дух с Разумом сразу онемели, а Тело заставило Фандорина резкокачнуться вбок.

У самого уха хищно шикнуло, через долю секунды грянулвыстрел. Выполняя одновременно три действия (приседая, разворачиваясь накаблуке и выдёргивая из-под фалды револьвер), Эраст Петрович едва-едваперехитрил вторую пулю – с головы в воду слетел простреленный цилиндр, междупрочим, заказной, с Джермин-стрит, в Америке такого не достать. Зато теперьудалось разглядеть, откуда стреляют. Огненная точка вспыхнула у стенынеосвещённого пакгауза. Судя по звуку, револьвер большого калибра, и стрелокотменный – бил с изрядного расстояния, а как точно. Нельзя было позволить емувыстрелить в третий раз: на фоне не совсем ещё тёмного неба силуэт Фандоринаявлялся слишком хорошей мишенью. Поэтому Эраст Петрович вскинул руку с«герсталем» и высадил наудачу все семь пуль. Для короткоствольного револьвера,весь смысл которого в скорострельности, дистанция была чрезмерной, но третьеговыстрела из темноты не последовало.

Когда прошёл звон в ушах, Фандорин (он лежал, распластавшисьна земле) напряг слух и понял, что у пакгауза уже никого нет. Осторожноподнялся, заряжая барабан. Рывком добежал до места, откуда стреляли. Так и есть– пусто.

Человек, пытавшийся его убить, скрылся в проходе междускладскими корпусами. Гоняться за ним было бессмысленно, да и рискованно.

Отложив дедукцию на потом, Эраст Петрович принялся изучатькучность герсталевского огня. Луч фонаря нашёл в деревянной стене шестьсвинцовых кругляшков – все в пределах одного метра, не так уж плохо. А гдеседьмой?

Долго искал и в конце концов нашёл. Пуля валялась на земле.

Поднял, рассмотрел.

Наконечник сплющен, как от удара о металл. Странно. В стенени болта, ни гвоздя.

Что это поблёскивает?

Подкачав фонарик, чтоб не гас, сыщик зажал его подбородком,достал из кармана лупу и навёл на исследуемый предмет.

Было неудобно и темновато, но всё же удалось разглядеть, чтов мелких царапинках на пуле поблёскивают микроскопические жёлтые частицы.Позолота?