«Я помню, как смотрел самое первое шоу „Монти Пайтон“ на канале Би-би-си 2, — рассказывал Джордж в интервью журналу Melody Maker. — Дерека Тейлора и меня так взбудоражило это эксцентричное шоу, что мы отправили им телеграмму: „Шоу понравилось, продолжайте…“ Я не мог понять, как после этого телевидение могло продолжать свое обычное существование»[166].

Джордж купил домик в Майами, на Гавайях, на участке с отвесной скалой и чудесным видом на океан. Он был счастлив с Оливией, растил сына, любовался океаном, ухаживал за своим садом — словом, предавался простым человеческим радостям. Не считая отдельных выходов в свет по исключительно важным причинам, он впервые за столько лет позволил себя роскошь жить спокойной, размеренной, предсказуемой жизнью, в которую никто не вторгался, и в тот период у него было чувство, что он достиг всего, к чему стремился.

К середине семидесятых годов многие представители послевоенного поколения начали испытывать ностальгию по шестидесятым. Начался новый виток неистовой битломании. В 1976 году были вторично выпущены некоторые синглы «Битлз», в ознаменование десятилетия со дня их первого выпуска, и в списке сорока лучших песен в Великобритании они сразу же заняли первые семь мест. В июне 1977 года на Бродвее состоялась премьера мюзикла «Битломания». Через несколько месяцев на Западном Побережье состоялась премьера мюзикла «Сержант Пеппер». В Ливерпуле открылся туристический маршрут «Magical History Tours» по местам, связанным с жизнью и деятельностью «Битлз»: клуб Кэверн, крошечный дом в Вейвертри, где родился Джордж, клуб, в котором «Битлз» аккомпанировали стриптизерше Джанис. Во многих городах США и Англии прошли вечера, посвященные «Битлз». В журнале «Ревейл» заявила о начале «битлз-бума», а на Би-би-си появилась специальная уикендовская программа, посвященная «Битлз». Надеясь нажиться на этом буме, один из калифорнийских продюсеров предложил знаменитой четверке воссоединиться и выступить с одним концертом, за который он предлагал фантастическую сумму: сто миллионов долларов. Джордж, Джон, Пол и Ринго наотрез отказались от этого предложения.

«Это шутка, — сказал Джордж в интервью для амстердамского телевидения. — Это попытка свалить на „Битлз“ ответственную обязанность снова сделать мир лучше. Но это нечестно».

Нараставшая битломания разрушала все, что Джордж теперь так ценил в своей жизни, — покой, уединение. Средства массовой информации вновь ворвались в его жизнь.

В сентябре 1976 года нью-йоркский окружной суд обвинил Джорджа в «подсознательном» плагиате, заявив, что в песне «Мой Сладостный Господь» он использовал мелодию известного хита шестидесятых «Он такой прекрасный», и обязал его заплатить штраф в размере 580000 долларов. Для Джорджа это был страшный удар, ведь, сочиняя эту песню, он думал не о себе, а о других, желая приобщить их к Богу. «Это его просто убило», — рассказывал один из его друзей.

«Битлз» вновь не сходили со страниц газет и журналов, и это обернулось трагедией. Где живет Джон Леннон — знали все. В Нью-Йорке, возле здания Дакота Билдинг, в котором находилась квартира Джона и Йоко, всегда толпились его поклонники. С годами Джон стал мягче. Если раньше он мог просто помахать им рукой и пройти мимо, не проронив ни слова, то в те дни он обычно останавливался на минуту-две, чтобы поздороваться и пожать протянутые ему руки. 8 декабря 1980 года, когда Джон и Йоко вышли из здания, к Джону подошел человек и попросил его поставить свой автограф на альбоме Double Fantasy. Джон выполнил его просьбу. В тот же вечер, когда они, возвращаясь домой, подходили к своему зданию, неожиданно из темноты вынырнул тот же человек и пять раз выстрелил в Джона из револьвера. Джон упал на землю.

Прошло несколько часов, и сестра Джорджа, узнав о смерти Джона по радио, позвонила ему в Фрайар-парк.

Непродолжительному периоду безмятежной жизни пришел конец. До этого события ему казалось, что все наладилось, и даже если иногда возникали проблемы, их можно было уладить. Но теперь произошло это страшное убийство, и все покрылось мраком. Кто способен пе. режить этот ужас? Какая вера, какая религия может оградить его или кого-нибудь другого от подобного зло. действа? Пытаясь осмыслить случившееся, Джордж рассматривал собственную жизнь в искаженном свете этого несчастья. И он не мог найти этому рационального объяснения.

Куда идти, что делать? На той же неделе он написал песню Dream Away («Потерянная мечта»). «Небо такое же черное, как этот день, — говорилось в песне. — Человек мечтал о необыкновенной драгоценности, которую он искал на протяжении тысячелетий. Человек нашел свою драгоценность, но затем ее украли, а вместе с ней — его мечту. Как трудно, — говорилось в песне, — сохранить мечту».

Лишь спустя несколько недель, оправившись от первого шока, Джордж нашел в себе силы встретиться с журналистами для интервью.

«Мы видели друг в друге то, что гораздо выше физического тела, — говорил он, желая утешить поклонников Джона и заверить их, что душа Джона продолжает жить. — Если человек не ощущает дух своего близкого друга, то разве у него есть шанс ощутить дух Христа или Будды, или кого-то другого, кто его интересует?»[167]. Во время популярного в Британии ток-шоу Aspel and Company он добавил к сказанному следующее: «Я верю в то, что говорится в святых писаниях и в Бхагават-гите: „Никогда не было так, чтобы мы не существовали. И в будущем все мы не прекратим существования. Душа переходит в иное тело, и это единственное изменение...“ Я чувствую, что он где-то рядом».

Никто не мог осудить Джорджа за его попытку философского осмысления этой трагедии, за его утверждение, что вслед за смертью Джона последует его новое рождение. Ведь без надежды не проживешь и дня. Но и за то, что они так высоко взлетели в этой жизни, приходится расплачиваться мученической смертью, то кто будет следующим? Может, он? Кто мог осудить его эти мысли?

«До этого события Джорджа нельзя было назвать затворником, — вспоминал Майкл Пэйлин, один из основателей „Монти Пайтон“. — Мы часто выпивали по кружке пива в соседнем с его домом пабе. Он часто посещал людные места и смешивался с толпой. Но после убийства Джона все изменилось. То, что происходило с Джорджем, напоминало паранойю. Он оцепил свой дом колючей проволокой и стал затворником».

«Он был потрясен до глубины души, — вспоминала Мина Робб, чей муж работал каменщиком в Фрайар-парке. — Он много раз говорил, что теперь всякий раз, спускаясь по трапу самолета, будет задаваться вопросом, у кого из окружающих людей есть оружие»[168].

«Битлз» желали миру только добра, но мир не ответил им тем же. Эра «Битлз» закончилась, и Джордж желал миру больше духовности. Чем же ему отплатит за это мир? Может, и его ждет участь Джона? На этой земле нет ни одного безопасного места.