Унылая ситуация.

Человечка начинает корежить: ребята, да вы что, да я…

Лежать, орут два десятка глоток. Лежать, тварь! Лежать,морда, с-сука позорная! Лежать, выродок! Пока участковый из деревни доберется,мы тебя сами порвем… при попытке к бегству! Какого парня порешил, гнида!

Мужики?! Да вы что?! Да нешто я…

Ты, падло, ты, волк позорный! Ты Володьку, козел, тварь,вчера вечером ножичком под сердце саданул! Вон он, Володенька, друг наш милый,под брезентом бездыханным покоится! И за участковым уже послано в деревню,и ножик твой – вот он, и светит тебе, надо полагать, голимая вышка. А ты чегоже, гад, хотел от жизни и прокурора после таких фокусов, путевку в Сочи иблондинку в койку? Сука, какого парня замочил… Не доведем до властей, самипорвем…

Вот это был страх, судари и сударыни! Всем страхам страх.Стра-ах… Дай вам бог, хорошие мои, в жизни не видеть физиономии, сведеннойэтаким вот страхом…

Злая, кончено, была шуточка, жестокая, но очень уж этоторганизм всех достал. Ну, мы ж не звери, мы его в таком состоянии держали паруминут, не более, чтобы не рехнулся и не помер от разрыва сердца…

По размышлении, этот сморчок должен был нам быть только благодарным.За ту нечеловеческую радость, что ему довелось испытать, когда ему показали,что нет под брезентом никакого трупа, а лежат там только свернутые фуфайки, ипустые сапоги к ним прилажены. Вот это было счастье, радость… Ни убийства, нигрядущей стенки!!!

Это – о настоящем страхе. А невидимая машина, от которой небыло никакого вреда, кроме шума и загадочности… Эка невидаль!

Произошло это в тех же местах, но пару недель спустя.

Я сейчас уже не помню, зачем мы отправились в деревню втроем.Что не за водкой, это точно – деньки стояли погожие, рабочие, и за неделю мы,сдельщики, заколачивали больше, чем молодой специалист с дипломом получалжалованья в месяц. Какая тут водка?!

Солнышко, ясное небо, тишина, благодать, птички чирикают,белки шебуршат, ручеек журчит, из-за сосны соболь выглянул, в него шишкойзапулили, он и спрятался… Белый день, нынче весело шагать по просторам… Трезвыевсе трое, и давненько уж, веселые и бодрые…

Дорога, по которой мы шли, одна из вышеупомянутых двухдорог, что соединяли лагерь с деревней, была несколько своеобразной, не похожейна вторую. В свое время ее пробили тяжелыми бульдозерами к выработанному ныне изаброшенному золотому прииску – пробили посреди глухой тайги, поскольку вдавние суровые годы затрат считать было не принято. Державе нужно золото, иточка…

И потому дорога имела такой вид: шириной метра четыре, неболее, по обе стороны – крутые обрывы высотой метра в полтора, практическиотвесные, а уж над обрывчиками – тайга. Чувствовалось, раньше здесь былаузенькая тропинка, а потом ее как следует расширили и углубили, так чтополучилось нечто вроде канавы. Чтобы влезть по этим обрывчикам наверх, кдеревьям, даже нестарому, сильному и ловкому человеку пришлось бы чуточкупотрудиться, проявив чудеса акробатики. Представьте себе эту канаву, этиобрывчики со свисающими корневищами как можно детальнее…

Ну, в общем, мы встретили старушонку. Самую обыкновенную,явно деревенскую – откуда же ей еще взяться? «Здорово, бабуль!» «Здравствуйте,сынки!» «За ягодами, бабуль?» «В деревню, сыночки?» Вот и весь разговор, а чеготут рассусоливать? Вот если б это была деваха в платьице, мы б задержались, атак… Довольно быстро, после обмена еще парочкой вежливых фраз, бабка пошла себедальше, от деревни, а мы, соответственно, в деревню.

Я уже не помню, что мы забыли в лагере – но что-то забыли, инужно было вернуться. Кажется, не все письма, что должны были отправить,захватили с собой. В общем, мы очень быстро решили вернуться. Через…Примерно через столько времени, сколько нужно, чтобы докурить сигарету «Прима»почти «до фабрики». Минута, две, три? Уж не более трех минут.

Возвращаемся, идем назад…

Нету бабки! Нету. Нету бабки на дороге-канаве. Нету надороге никакой бабки. Ясно вам? Нет бабки, не-ту-ти! А ведь она должна надороге быть! Давно мы, три здоровых молодых балбеса, должны были ее догнать,вот и лагерь показался… нету бабки! Нигде нету!

Это сейчас, через двадцать шесть лет, мне уже не страшно. Атогда страшно было всем. Стоят три трезвых, здоровых, но уже не бодрых и невеселых молодца, переглядываются молча, и по спинам, знаете ли, холодочек…Потому что нету бабки. Неведомо куда пропала с дороги. Прикажете поверить, чтонаша бабуля одним лихим прыжком, не хуже десантника, взлетела на обрывчиквысотой самое малое в полтора метра, ухватилась за свисавшие корни и пропала втайге? Это после того, как мы видели, какая она старая? Как плетется?

Ни тогда, ни теперь в это насквозь материалистическоеобъяснение не верилось. Никак не под силу было старушонке вскарабкаться на тотобрывчик. Не могла она этого сделать, ни за что не могла!

Нету бабки. Белый день, птички щебечут, белки шмыгают, ручейжурчит, а по спине – холодок…

А на вид бабка была самая обыкновенная. Ничегоудивительного, это только в фильмах вроде «Вия» у таких бабуль нос крючком,глаза как плошки. В обыденности вид у таких вот бабуль насквозь обыкновенный. Иглаза частенько – добрые-добрые…

Мы ни тогда, ни потом об этом случае не говорили ни сосвоими, ни с деревенскими. А зачем? Что, собственно, произошло? Бабуля шла подороге, а потом ее не стало. И все. Нам она, в конце концов, ничегошеньки несделала, как и мы ей. Ну, исчезла совершенно необъяснимо… Значит, так ей былонадо.

Бывает… А что тут еще скажешь?

Эта история случилась годом спустя, летом 1978-го. Мы тогдаприехали в вымирающую деревеньку: два десятка домов, вытянувшихся вдоль озера,полтора тракториста, два с половиной механизатора, полдюжины стариков и старух,половина домов уже необитаема… Тогда это называлось: «неперспективная деревня».Было этакое модное поветрие: «укрупнять», изволите ли видеть, сельскиенаселенные пункты, свозить народ на жительство в «перспективные» деревни,наплевав при этом на неперспективные. Обернулась эта затея для сибирскойдеревни новыми бедами, а придумала все госпожа Заславская. Ну да, гвардеецперестройки. Только тогда она была еще не госпожой, а специалистом по сельскомухозяйству при ЦК КПСС. Ну и насоветовала, сучара драная…

В общем, именно эта деревушка описана в третьей части романа«Волчья стая», если кому интересно – не только деревушка, но и вся нашатогдашняя бригада вкупе с автором этих строк. Единственное (затопринципиальнейшее) отличие в том, что в реальности никакого клада мы ненаходили, а потому, как легко догадаться, вовсе не перерезали и не перестрелялидруг друга. Кто и помер впоследствии – исключительно от водки.

Ладно, не будем растекаться мыслию по кедру…