В первый день, когда мы только прибыли и разбили палатки,мишка, естественно, возмутился в точности так, как вознегодовал бы какой-нибудьмелкий барон, узнавши, что неподалеку от стен его родового замка устроила таборневедомо откуда нагрянувшая цыганская орда. Битых трое суток «хозяин тайги»бродил где-то по вершине сопки и орал средь бела дня, что твой Змей Горыныч –пугал и выпроваживал, авось да уберемся. Рычанье и рявканье, надо сказать,впечатляло – сильнее медвежьего рявканья по психологическому воздействиютолько, пожалуй, вопли рыси в ночной тайге.

И тем не менее отряд и не подумал менять дислокацию. Мыприбыли туда месяца на три, не меньше, нам предстояло вдумчиво и скрупулезнопровести электроразведку именно на этом участке. Рабочие планы подразделенийминистерства геологии испокон веков составлялись без учета медвежьих эмоций…

За три дня медведь кое к чему присмотрелся. Определенносообразил, что ни у кого из непрошеных гостей нет ружей и, судя по поведению,охотиться они не собираются вовсе (такие вещи косолапый понимает прекрасно). Ине мог не отметить также, что двуногие регулярно ходят по своим, строгоопределенным маршрутам. И не мог не сделать вывод: люди прибыли по каким-тосвоим делам, с его делами не пересекающимися вовсе.

В том, что медведь рассуждал именно так, убеждаютпоследующие события. На четвертый день медвежьи обиженные вопли уже нераздались, и все три с лишним месяца, что мы прожили у речушки, мишка вообще недал о себе знать. Никуда он не ушел, конечно – просто не давал более о себезнать ни ревом, ни следами. Сосуществовал с нами настолько незаметно, что, еслине знать о нем заранее, можно было подумать, будто его там и нет.

Ну, это лирика… Итак, мы стояли на речушке. Два-тридеревянных барака, оставшихся от каких-то предшественников, полдюжины палаток,пять-шесть молодых специалистов обоего пола с новехонькими дипломами о высшем исреднем специальном образовании, да два десятка работяг, сиречь нас. В общем,именно этот лагерь описан в романе «Охота на Пиранью» – примерно так он,заброшенный нами по окончании работ, должен был выглядеть.

Пора о необыкновенном. Так вот… В тайге, надобно вамзнать, скучновато, если ты не шатаешься по ней идиотом-туристом, а обосновалсяна все лето работать от зари и дотемна. Небольшая прогалина, примыкающая кречушке, а вокруг – сплошная стена тайги. Ближайшая цивилизация в видедеревеньки – в пяти километрах. Скука. Любому мизерному развлечению будешь рад.Поэтому, когда время от времени, пару раз в неделю, из областного центраприезжала наша машина, весь народ, заслышав на дороге урчание мотора, живеньковылезал из палаток и бараков.

Вот и тогда – вылезли. Столпились. Узкая дорога в однураздолбанную колею, где с трудом протиснется одна-единственная машина, да и тозадевая бортами кузова за ветки, просматривалась метров на сто, а далее резкоповорачивала вправо, так что полагаться приходилось исключительно на слух. Ивсе двадцать пять человек прекрасно слышали, как совсем близко надрываетсямотор, как скрежещут шестерни в ветхой коробке передач. Совсем близкораздавались эти звуки, под самым носом, за поворотом. Вот-вот появится машина…

Она так и не появилась. Более того, мотор вдруг замолчал ибольше уже не работал. Воцарилась неописуемая таежная тишина. Полагая, что нашстаренький ГАЗ-51 накрылся медным тазом буквально в паре сотен метров от лагеря– а иного логического вывода на основании того, что мотор сначала работал, апотом умолк, и нельзя было сделать – самые нетерпеливые бодрым шагом двинулинавстречу.

И не обнаружили за поворотом никакой машины. Более того, необнаружили ее вообще. Недоуменно матерясь, прошагали в сторону деревни еще неменее километра – но никакой машины не обнаружили.

Она так и не появилась в тот день. Прибыла только черезсутки. Такие дела. Повторяю: обе дороги, что правая, что левая, соединявшиедеревню с лагерем, представляли собой стиснутые тайгой колеи без каких бы то нибыло ответвлений, поворотов, съездов и обочин. Едва-едва протиснуться одноймашине. Выехав из деревни, можно попасть исключительно в лагерь. Выехав излагеря, можно попасть исключительно в деревню. Развернуться на этой колее былофизически невозможно – для любой мирной гражданской машины, я имею в виду.Только танк способен был там развернуться, снеся пару дюжин деревьев…

Естественно, имела место некоторая оторопь. Ведь, с однойстороны, чуть ли не три десятка человек прекрасно слышали, как совсем рядом,ну, метрах в двухстах самое дальнее, завывает изношенным мотором старенькаямашина, переваливаясь по буграм и колдобинам. С другой стороны – те, кто пошелна звук, не обнаружили вблизи каких бы то ни было транспортных средств сдвигателем внутреннего сгорания… Ясен ребус?

И ведь дня через два все это в точности повторилось, вновьповергнув весь отряд в злое, тягостное недоумение. Снова близенько, вот туточки,за поворотом шумит мотор, скрежещут передачи, тужится потрепанная машинешка,пытаясь одолеть колдобины и рытвины, вот-вот покажется из-за поворота… а вотвам шиш! В один прекрасный момент звук мотора умолкает, словно повернулинекий выключатель, и ни звука более не слышно. До следующего раза. Невидимаямашина с завидным постоянством стремится к лагерю и, не доехав до него парысотен метров, исчезает неведомо куда…

Бога ради, только не надо логических, рациональных,материалистических объяснений! Их попросту нет, понимаете? Версию о том, чтоэто попросту долетал до нас шум мотора ездивших где-то поблизости машин, отмелипочти сразу же. Потому что «поблизости» не было ни машин, ни дороги соживленным движением. До деревни, повторяю еще раз, было километров пять – иеще километрах в восьми далее располагалась самая оживленная ближайшая трасса…

Мы ведь очень быстро, осатанев от этих мистическихнепонятностей, выкроили время и принялись экспериментировать – при полномпопустительстве начальства, которому самому было интересно. Благо наш шофер, с настоящеймашины, оставшись ночевать в лагере и на следующий день обеими ушами слушавший«невидимку», своими ногами отмахав с километр дороженьки, всецело прониксяситуацией…

В общем, шофер ездил, а мы слушали. Экспериментальным,сиречь строго научным путем было установлено:

а) шум мотора настоящей машины слышен в лагере(исключительно тогда, когда она находится не далее чем в трехстах метрах отлагеря;

б) если отъехать дальше, мотора в лагере не слышно;

в) шум моторов других, посторонних, далеко проезжающих машиндо лагеря попросту не доносится.

Итак, путем строгого эксперимента…

А «невидимка», сволочь такая, продолжала мотать нервы. Еслине каждый вечер, то уж через пару дней на третий – это как закон. Возможно, кому-тоэто и смешно читать, не спорю, никаких привидений с синими рожами, никакихоборотней, леших…

Но нам тогда, честное слово, было не до смеха. Мы попростузлились. Однажды, когда раздался поблизости шум мотора – ну метрах в двухстах,не дальше, как обычно! – наш шофер, тоже изрядно осерчав, вскочил в свойраздолбанный «газон» и помчал навстречу «невидимке» со всей скоростью, какуюпозволяла разбитая колея.