Псковская летопись рассказывает о весьма необычном событии:в лето 7090 (1502 г. от Р. Х.) «изыдоша коркодилии лютие звери из реки ипуть затвориша; людей много поядоша. И ужасошеся людие и молиши Бога по всейземли. И паки спряташися, а иных избиша».

Иные исследователи, пытаясь хоть как-то объяснить загадку,выдвинули версию: дескать, некие иноземные купцы зачем-то привезли на Русьнесколько крокодилов, каковые сбежали и, освоившись в русских реках, сталинападать на людей. Однако эта гипотеза выглядит мало правдоподобно. Во-первых,в летописи речь идет явно о событии, которое можно назвать нашествием «лютых»крокодилов. Вряд ли наши предки, располагавшие к тому времени огнестрельныморужием (вспомним отважного мужичка с железной лопатой, даже без ружья) сталибы пугаться пары-тройки привозных ящеров, которые и не могли быть особеннобольшими: ради простоты перевозки иноземные купцы наверняка прихватили бынебольших, молодых крокодильчиков. Во-вторых, в старинных русских документахпопросту не встречаются упоминания о иностранных торговцах, привозившихрептилий. В-третьих, столь крупный отечественный специалист, как академик Б.А.Рыбаков, посвятивший водяному богу-ящеру целую главу в своем труде «ЯзычествоДревней Руси», писал, что «речь идет о реальном нашествии речных ящеров».

Возможно, эти «речные крокодилы», прекрасно знакомые нашимдалеким предкам, в силу каких-то сбоев в обычном механизме существованиячрезмерно размножились. И мигрировали, подобно леммингам. В любом случае речьидет о масштабном нашествии опасных рептилий: люди ужаснулись «по всей»Псковской земле, значит, угроза была нешуточная…

В том же XVI веке посол австрийского императора СигизмундГерберштейн в своей книге «Записки о московитских делах» подробно описываетнеких крупных ящериц, неизвестных современной науке, которым язычники-литовцыпоклонялись, как богам. Эти «боги» опять-таки ведут себя совершеннонебожественно, всего-то в определенные часы вылезая из укрытия, чтобы попитьприготовленного для них молока. Книга Герберштейна до сих пор считается однимиз ценнейших источников российской историографии, а ее автор на баронаМюнхгаузена ничуть не походил. Вот что он писал конкретно: «Там и поныне оченьмного идолопоклонников, которые кормят у себя дома как бы пенатов[20],каких-то змей с четырьмя короткими лапами наподобие ящериц, с черным и жирнымтелом, имеющих не более 3 пядей в длину (60–75 см – А. Б.). В положенныедни люди очищают свой дом и с каким-то страхом всем семейством благоговейнопоклоняются им, выползающим к поставленной пище». Ничего особенно сказочного –в иных местностях Юго-Восточной Азии точно так же кормят священных для местногонаселения кобр, привыкших в определенные часы выползать к принесенной пище.

И, наконец, уже в наши дни известия о случайных встречах снебольшими речными ящерами порой приходят из малообитаемых районов Псковской иНовгородской областей, знаменитых огромными болотами.

Конечно, трудно поверить, что некие крупные рептилии и досих пор обитают в болотах Псковщины или в уральской тайге. Вполне возможно, онисуществовали, но вымерли, и наши далекие предки (впрочем, судя по уральскимбылям, не такие уж далекие) сталкивались с последними особями вымирающих видов.Как бы там ни было, то постоянство, с которым сотни лет обитатели огромныхтерриторий, простирающихся от Балтики до Урала, сохраняли рассказы о «ящерах» и«полозах», заставляет задуматься. Можно вспомнить, сколь длинен список крупныхживотных, всего сто лет назад считавшихся плодом расстроенного воображениявралей-охотников или сказками туземцев. Комодские вараны, целакант, карликовыйбегемот, медведь-кадьяк… Вплоть до начала двадцатого столетия ученые и неподозревали о существовании гигантской горной гориллы! В 1900 году, в местах,считавшихся прекрасно исследованными, исхоженными естествоиспытателями вдоль ипоперек, английский капитан Гиббонс обнаружил дотоле неизвестного белого носорога.Не землеройку или белку, а животное весом в две тонны, достигавшее в холке двухметров…

Практика к тому же показывает, что порой реальнейшееживотное способно приобрести в глазах обитателей данной местности чертымифологического чудовища: например, того же карликового бегемота, зверя, вобщем, безобидного, негры считали «ядовитым» и панически боялись к нему дажеприкоснуться. В разных частях света прямо-таки мистическими свойствами наделялигиену и росомаху, волка и комодского варана. Так что, возможно, сообщения ореальном Полозе, то ли ящере, то ли змее (а быть может, и змее, и ящере)примешались позднейшие наслоения чисто сказочного плана. Сказка теснопереплелась с рассказами очевидцев.

Однако предания о волках, способных человеческим голосомбеседовать со странствующими царевичами, еще не делают волка мифологическимживотным. И так далее, примеров можно подобрать много.

Районы дикие, необжитые, где в буквальном смысле не ступалаеще нога человека, весьма обширны – что за Уралом, что на Урале. И неисключено, что где-то в уральской горной тайге и сейчас греется на солнышкереликтовое животное, именуемое Великим Полозом – и по своей неразумности представленияне имеющее, что молва наделила его способность оборачиваться человеком и«отводить» золото…

Геологические были о странном. Быль о машине-невидимке.

Это случилось в середине лета 1977-го года. Лето этопамятно, в первую очередь, даже не своими странностями, о которых рассказанониже, а тем, что именно тогда в Красноярском крае из магазинов начисто исчезшоколад. К этому привыкли не сразу, вот это выглядело по-настоящему странно:долгие годы шоколада в магазинах было хоть завались, и вдруг он исчез водночасье, сначала показалось, это ненадолго, но выяснилось – лет на десять.

Ладно, не будем отвлекаться. Наш отряд тогда, как говорят вгеологии, стоял на крохотной таежной речушке, у склона огромной и пологой,километров десять в диаметре, сопки, сплошь заросшей лесом. По другую сторонусопки – деревня. Из деревни к лагерю вокруг сопки вели две дороги, с высотыптичьего полета, надо полагать, смотревшиеся огромными полукружьями. Дорога справой стороны сопки и дорога с левой. По какой из двух ни пойдешь от лагеря –придешь в деревню. По какой ни пойдешь от деревни… Ну, соответственно.

Место это, как в первый же день выяснилось, было медвежьейтерриторией. Медведь – зверь оседлый, отгораживает себе строго определеннуютерриторию и, подобно средневековому феодалу, считает ее своим законным инеотъемлемым владением. Другим медведям внутрь отмеченных границ заходитькатегорически не рекомендуется – иначе хозяин постарается пустить их клочкамипо закоулочкам. Людям гораздо проще. Сытый и здоровый медведь никогда нетрогает без особой нужды ни людей, ни домашнюю скотину, если люди соблюдаютнесложные правила.

Позже выяснилось, что здешний топтыгин был не простофеодалом, а наследственным хозяином. Поколении, кажется, в четвертом.И прадедушка его, и дедушка и папаша (а может, прабабушка, бабушка имамаша, в такие тонкости никто не вдавался) обитали в этих самых местах сдовоенных времен. С деревенскими медведь поддерживал своего рода нейтралитет: вселе он не пакостничал, коров, во множестве шлявшихся по тайге, никогда нетрогал, а деревенские, в свою очередь, воздерживались от актов вооруженнойагрессии по отношению к династии топтыгиных. Городские охотники в те временатуда не добирались. Так что всем было удобно, всем было хорошо, и людям, икосолапому.