– Не стреляйте в меня, – спокойно сказал убийца. – Я уже всезакончил. – Тележка и униформа, как выяснилось, были одолжены у одного старогозабулдыги, который даже не подозревал о ссорах между преступником и его женой.

Мораль была проста: если кому-то очень хочется до васдобраться, и у этого кого-то будет немного удачи, то он несомненно увидится свами. Вспомним Освальда, вспомним Чапмена, вспомним, что проделал сам Старк совсеми этими людьми в Нью-Йорке.

Звонок.

– Вы еще здесь, шеф? – радостно спросил женский голос изгоспиталя графства Бергенфилд.

– Да, – ответил Алан. – Все еще здесь.

– У меня есть требующаяся вам информация, – сказала она. –Доктор Хью Притчард ушел на пенсию в 1938 году. У меня имеется его адрес ителефон в городе Форт Ларами, штат Вайоминг.

– Могу ли я записать их?

Она сообщила все, что требовалось. Алан поблагодарил, снялтрубку и набрал номер. На том конце его звонок оборвался на половине, а затемавтоответчик начал мерно произносить свое важное сообщение в ухо АланаПэнборна.

– Хэллоу, это Хью Притчард, – вещал замогильный голос. «Нувот, – подумал шериф, – парень хотя бы не загнулся – это уже удача». – Хельга ия сейчас ушли из дома. Я, вероятно, играю в гольф, а где Хельга, знает лишьГосподь. – Затем последовал довольный смешок старикана. – Если вы хотите что-тосообщить, можете это сделать после сигнала зуммера. Он последует через тридцатьсекунд.

Бии-пп!

– Доктор Притчард, это шериф Алан Пэнборн, – сказал Алан. –Я служу в Мэне. Мне нужно поговорить с вами о человеке по имени Тад Бомонт. Выудаляли опухоль из его мозга в 1960 году, когда ему было одиннадцать лет.Пожалуйста, позвоните мне в полицейское управление в Ороно, номер 207-255-2121.Благодарю вас.

Он закончил свою сладкую речь. Разговоры с автоматами всегдазаставляли его чувствовать себя не в своей тарелке.

Почему ты так беспокоишься из-за всего этого?

Ответ, который он уже давал Таду, был предельно прост:процедура. Алан сам не мог быть удовлетворен столь уместным словом, потому чтознал, что это не была процедура. Она могла бы считаться таковой – мысленно,хотя бы – если бы этот Притчард оперировал человека, называющего себя Старком(но ведь и он больше себя таковым не считает и не называется этим именем), новедь это не так. Притчард оперировал Бомонта, и, в любом случае, прошло ужедвадцать восемь лет.

Так почему?

Потому что все было неправильно, вот почему. И отпечаткипальцев, и тип крови по анализу кончика сигареты, и то сочетание разума и жаждыубийства, которое продемонстрировал преступник, и настойчивость Тада и Лиз втом, что литературный двойник Тада вдруг ожил и стал реальным человеком. Этобыло наиболее неправдоподобно. Это предположение двух лунатиков. И сейчас унего было нечто, что тоже было неправдоподобным. Полиция штата приняла безвозражений и сомнений заявление этого типа по телефону, что он теперь осознал ипонял, кем он является на самом деле. Для Алана все это гроша ломаного нестоило. От этого попахивало мошенничеством и хитростью.

Алан подумал, что, может быть, этот человек все же появится.

«Но ни один из этих ответов не служит ответом на мой вопрос,– шептало сознание Алана. – Почему ты так беспокоишься из-за всего этого.Почему ты звонишь в Форт Ларами, штат Вайоминг и ищешь этого старикана, которыйскорее всего не помнит Тада Бомонта из-за того, что давно уже страдаетпровалами памяти?»

– Потому что у меня нет ничего лучшего, – прямо и честноответил самому себе шериф. – Потому что я могу звонить отсюда без этого чертовагородского выборного старосты, который следит, чтобы я не превысил расходы намеждугородные телефонные разговоры. И потому, что они верят в это – Тад и Лиз.Это безумие, все правильно, но они кажутся достаточно разумными во всех прочихделах... и, черт возьми, все же они ВЕРЯТ в это. Это не значит, что и я верю.

И он не верил.

Так ли?

День проходил медленно. Доктор Притчард так и не позвонил.Но голосовые отпечатки все же пришли, вскоре после восьми, и они былиудивительными.

Они выглядели совсем не так, как ожидал Тад.

Он думал увидеть нечто типа распечатки электрокардиограммы спиками и провалами, которые Алан будет пытаться расшифровать и объяснить. Он иЛиз будут поддакивать с умным видом, как это делают те люди, которые,столкнувшись со слишком сложными и путаными объяснениями какой-либо вещи,незнакомой им, знают, что лучше всего в этом случае не задавать каких-либовопросов, поскольку если их действительно задать, то получишь еще менеепонятный ответ.

Вместо ожидаемого, шериф показал им два листа чистой белойбумаги. Единственная линия шла посередине каждого из них. У этих линий быликакие-то участки типа пиков, всегда по два или по три вместе, но большей частьюэти линии напоминали мирные синусоидальные волны. И вам достаточно было одноговзгляда на них, чтобы убедиться если не в полной идентичности, то в оченьблизком сходстве обеих прочерченных самописцем линий.

– Это то же самое? – спросила Лиз.

– Не совсем, – ответил Алан. – Смотрите. – Он наложил одинлист на другой как иллюзионист, проделывающий на глазах у восхищенной публикиособо ловкий и коронный фокус. Шериф поднял оба листа к свету. Тад и Лизвнимательно разглядывали изображение на бумаге.

– Они, действительно, те же самые, – проговорила Лиз мягкими трепетным голосом.

– Ну... не совсем, – ответил шериф и показал на тринебольших участка, где между линиями имелись очень малозаметные различия, исквозь верхний лист бумаги здесь просвечивала тоненькая зубчатая нитка,нанесенная в этом месте только на нижнем листе. Один из этих зубцов приходилсяповерху, а два других понизу соответствующих участков на верхнем листе.Основные линии казались полностью идентичными. – Различия отмечены на отпечаткеТада, и они проявляются только на стрессовых участках. – Алан поочереднопоказал каждый из них на бумаге. – Здесь: «Что тебе надо, сукин сын». Здесь:«Это же чертовская ложь, и ты это знаешь». И, наконец, здесь: «Сплошная ложь,черт тебя раздери». Сейчас все эксперты сфокусировали свое внимание на этихмельчайших различиях, поскольку они хотят зацепиться за них в доказательствах,что невозможно получить два идентичных голосовых отпечатка от разных людей. Новсе дело в том, что в записи Старка не было никаких стрессовых участков.Ублюдок оставался холодным, спокойным и выдержанным все это время.

– Да, – сказал Тад. – Он говорил так, словно запивал своюречь лимонадом.

Алан положил листы с отпечатками на край стола.