Веки распахнулись, зрачки сфокусировались, явздрогнула. Ну и рожа! В конце концов, можно понять, почему Олега потянуло намолодую сибирячку. Эта Настя Волкова небось не имеет одутловатого личика и«гусиных лапок». Нет, мне просто необходимо обратиться к специалисту! Вотразберусь с делом, напишу очередную книгу и займусь собой. Охо-хонюшки! ХирургИлья Германович-то прав. Что он там говорил про «собачьи щечки» и «улыбку Пьеро»?Пожалуйста, дефекты в полной красе, полюбуйтесь, госпожа Тараканова! Ладно,противные морщинки у глаз можно заштукатурить, но куда девать второйподбородок, а?

Очень недовольная собой, я размазала по лицутональный крем, но стало, кажется, лишь хуже. Окончательно приуныв, яспустилась к машине и моментально захотела есть. Теперь к недовольству собойприсоединился еще и голод. И почему я не стала дома пить кофе? Но возвращаться— плохая примета, дороги не будет…

Потоптавшись у подъезда, я тряхнула непричесаннымиволосами и решительно пошагала в сторону хлебного тонара. Не следует делать иззавтрака культ, сейчас куплю булочку, пакетик сока и заморю червячка.

Возле железного вагончика, слава богу, незмеилась обычная очередь, имелась лишь одна покупательница. Подойдя к женщиневплотную, я узнала Данильченко, самая любопытная дама нашего дома засовывала вкошелек сдачу.

— Привет, Вера, — зевнула я.

Данильченко вздрогнула и уронила портмоне, изкожаного нутра вывалилось несколько купюр.

— Ну и напугала ты меня! —взвизгнула соседка Антона. — Подкралась сзади и рявкнула.

— Извини, пожалуйста.

— Вот, из-за тебя деньгирастеряла, — продолжала злиться Данильченко.

Я наклонилась и стала поднимать бумажки.Однако Вера прихватила с собой большую сумму… В раскрытом кошельке виднеласьпачка рублей, на земле рядом валялись крупные купюры. Вот на эту что-тоналипло… Мои пальцы попытались привести ассигнацию в порядок, я поскребланогтем по пятнышку, но тут же поняла: это не кусочек земли, а пометка,сделанная ручкой. Некто, считая деньги, написал фиолетовыми чернилами на однойбумажке «100».

Внезапно в уме закопошились воспоминания. Гдея недавно видела подобные?

— Дай сюда, — рявкнула Вера, выдираяиз моих рук деньги, — нечего ногтями скрести, порвешь!

— Хотела тебе помочь.

— Спасибо, сама справлюсь, —фыркнула Данильченко и ушла.

Я наклонилась к окошку:

— Привет, Халида!

Симпатичная черноглазая продавщица веселоответила:

— Здорово, Вилка. Как обычно?

— Ага, оставь мне хлеб, вечером прихвачу.Булочки есть?

— Конечно.

— Какие повкусней?

Халида засмеялась:

— Лушик сегодня с корицей одобрил.

Лушик — симпатичный лохматый йоркшир-терьер —тихо гавкнул со своей подстилки. Я улыбнулась. Тонар стоит около нашего домадавно, в нем всегда отличный хлеб, а торгует выпечкой веселая Халида. Населениеблочной башни давно считает молодую женщину кем-то вроде родственницы и безовсякой опаски оставляет ей ключи, попросив открыть дверь квартиры детям,которые вернутся из школы. Еще Халида отлично изучила наши вкусы. Жильцам издесятой квартиры она откладывает восемь рогаликов, обитателям сороковой —плюшки с маком, нам — «Бородинский» и нарезной. Вечером люди просто забираютпакеты. И не беда, если у кого нет денег, Халида запишет долг в тетрадку. Ещеона любит животных и не отказывается пригреть в тонаре тех, кто уж слишкомскучает в отсутствие хозяев. Правда, больших псов Халида приютить не может,боится неожиданного визита сотрудников санэпидемстанции, но Лушика, крохотногойоркшира, принадлежащего Сергею из сотой квартиры, оставляет охотно. В случаепроверки Лушика можно сунуть за пазуху. Йорк служит для нас дегустатором — абычто общий баловень кушать не станет, он согласится слопать лишь самую лучшуюбулочку.

— Ну, раз Лушик одобрил с корицей, то дайдве штуки, — попросила я, — и пакетик нектара из манго.

— Не бери его, — предостереглаХалида.

— Просроченный?

— Нет, что ты! У меня весь товар свежий!

— Тогда почему не пить нектар?

Халида замялась.

— Думаю, тебе лучше минералку, без газа.

Я захлопала глазами, а Халида докончила фразу:

— Она хорошо на печень влияет.

— Но я не жалуюсь на здоровье.

— Из манго получается тяжелыйнапиток, — упорствовала Хал ид а.

— Почему ты решила, что я заболела?

— Ну… так… — туманно ответила Халида.

— Говори!

— Наверное, ошиблась, — быстро пошлана попятную продавщица.

— Плохо выгляжу?

— Э…э…

— Лицо опухшее и морщины?

— Да, — кивнула Халида. —Извини, конечно, но не первый год тебя знаю, но сейчас ты очень усталовыглядишь. Это печень. Сейчас много хороших лекарств, купишь таблеток и сноваздоровая будешь. Но лучше пей простую минералку.

— Это старость, — погрустнела я.

— Какие наши годы! Тебе пятьдесят есть?

— Мне еще и сорока не стукнуло!

Халида закашлялась, а я приуныла окончательно.Нет, похоже, косметолог мне не поможет, понадобится круговая подтяжка всеготела!

Халида оперлась грудью о прилавок изаговорщицки прошептала:

— Слышь, Вилка, а сколько ты мне дашь?

Я внимательно оглядела ее свежее личико иясные глаза.

— Двадцать пять.

— Не, — засмеялась Халида, —мимо кассы. Я насторожилась.

— Извини, никогда не умела правильнооценивать возраст, не хотела обидеть. И потом, женщины восточной наружности, нутатарки, как ты, смотрятся слегка старше…

И тут я прикусила себе язык. Кажется, несуглупость, хотела исправить положение, а вместо этого снова могу обидеть Халиду,но продавщица вовсе не обиделась, наоборот, звонко рассмеялась.

— Я не татарка, а лезгинка.

— Ой, прости!

— И мне не двадцать пять, а…

— Конечно, конечно, — быстроперебила я Халиду, — ясно же, что меньше, просто…

— ..мне сорок два, — спокойнодовершила фразу продавщица.