— Мне неинтересно слушать ваше бахвальство.

— Контрабанда для меня просто промысел — я делаю наэтом деньги. Как только это занятие перестанет приносить доход, я его брошу.Ну, что вы теперь скажете?

— Что вы низкий, корыстный человек — не лучше янки.

— Абсолютно правильно. — Он усмехнулся, — Икстати, янки помогают мне делать деньги. Не далее как в прошлом месяце япригнал свой корабль прямо в нью-йоркскую гавань и взял там груз.

— Как? — воскликнула Скарлетт, невольнозагоревшись интересом. — И они не обстреляли ваш корабль?

— О, святая наивность! Разумеется, нет. Среди северянтоже немало несгибаемых патриотов, которые не прочь заработать, сбывая товарконфедератам. Я завожу свой корабль в нью-йоркскую гавань, закупаю у торговыхфирм северян — шито-крыто, разумеется, — все, что мне требуется, подымаюпаруса — и был таков. А когда это становится слишком опасным, я ухожу в Нассау,куда те же самые патриоты-северяне привозят для меня снаряды, порох икринолины. Это куда удобнее, чем плавать в Англию. Порой бывает несколькозатруднительно проникнуть в чарльстонский или уилмингтонский порт, но выизумитесь, если я вам скажу, в какие щели умеют проникать маленькие золотыекружочки.

— Конечно, я всегда знала, что янки мерзкие твари, ночтобы…

— Стоит ли тратить словесный пыл на янки, которыечестно набивают себе карман, продавая свой Союз Штатов? Это не будет иметьникакого значения в веках. Все сведется к одному концу. Янки знают, что Конфедерациярано или поздно будет стерта с лица земли, так почему бы им пока что незаработать себе на хлеб?

— Стерта с лица земли? Конфедерация?

— Ну разумеется.

— Будьте столь любезны — освободите меня от вашегоприсутствия и не вынуждайте вызывать мой экипаж, дабы от вас избавиться!

— Какая пылкая маленькая мятежница! — с усмешкойпроговорил он, поклонился и неспешно зашагал прочь, покинув ее в состояниибессильной ярости и негодования. И к этому примешивался непонятный ей самойосадок разочарования — разочарования, как у обиженного ребенка, чьи детскиемечты разлетелись в прах. Как смеет он так отзываться о тех, кто помогаетпрорывать блокаду! И как посмел он сказать, что Конфедерацию сотрут с лицаземли! Его следует расстрелять, расстрелять, как изменника! Она обвела глазамизал, увидела знакомые лица — смелые, открытые, воодушевленные, уверенные впобеде, и странный холодок вдруг закрался в ее сердце. Сотрут с лица земли? Иэти люди допустят? Да нет, конечно же, нет! Сама эта мысль была предательской инелепой.

— О чем это вы шептались? — повернувшись кСкарлетт, спросила Мелани, когда покупатели ушли. — Миссис Мерриуэзер — язаметила — не сводила с тебя глаз, а ты ведь знаешь, дорогая, как она любитпосудачить.

— Этот человек совершенно невыносим — невоспитаннаядеревенщина, — сказала Скарлетт. — А старуха — Мерриуэзер — пускайсебе судачит. Мне надоело прикидываться дурочкой для ее удовольствия.

— Ну что ты, право, Скарлетт! — воскликнулачрезвычайно скандализованная Мелани.

— Тише, — сказала Скарлетт. — Доктор Миднамерен сделать еще одно объявление.

Когда доктор заговорил, зал немного притих. Для началадоктор поблагодарил пожертвовавших драгоценности дам за щедрость.

— А теперь, дамы и господа, я хочу сделать вам сюрприз.Предложить нечто столь новое, что кого-то это может даже шокировать. Но я прошувас не упускать из виду, что все здесь делается для наших госпиталей и длянаших мальчиков, которые в них лежат.

Все начали придвигаться ближе, протискиваться вперед,стараясь отгадать, какой ошеломляющий сюрприз может преподнести им почтенныйдоктор.

— Сейчас начнутся танцы — и, как всегда, разумеется, скадрили, за которой последует вальс. Все последующие танцы — полька,шотландский, мазурка — будут перемежаться короткими кадрилями. Мне хорошоизвестен галантный обычай соперничества за право повести кадриль, а вот на сейраз… — Доктор вытер платком вспотевший лоб и хитро покосился в угол, где средипрочих матрон сидела и его жена — на сей раз, джентльмены, тому, кто хочетповести кадриль с дамой по своему выбору, придется за это платить. Аукцион будупроводить я сам, а все вырученные деньги пойдут на нужды госпиталей.

Веера застыли в воздухе, и по толпе пробежал взволнованныйшепот. В углу среди матрон поднялась форменная суматоха. Миссис Мид, отнюдь неодобряя в душе действий своего супруга, тем не менее решительно взяла егосторону и оказалась в трудном положении. Миссис Элсинг, миссис Мерриуэзер имиссис Уайтинг сидели пунцовые от негодования. Но тут солдаты внутреннегоохранения внезапно разразились громкими криками одобрения, которые тотчас былиподхвачены и другими гостями в военной форме, а тогда уж и молоденькие девушкиначали радостно подпрыгивать на месте и хлопать в ладоши.

— Тебе не кажется, что это немножко… немножко смахиваетна… торговлю живым товаром? — прошептала Мелани, с сомнением глядя навоинственно ощетинившегося доктора, который, как ей всегда казалось, былбезупречнейшим джентльменом.

Скарлетт промолчала, но глаза ее блеснули, а сердцетомительно сжалось. Ах, если бы она не была в трауре! О да, будь она прежнейСкарлетт О’Хара в травянисто-зеленом платье с темно-зелеными бархатнымилентами, свисавшими с корсажа, и туберозами в темных волосах, кто, как не она,открыл бы этот бал первой кадрилью? Да, конечно же, она! Не меньше дюжины мужчинповели бы из-за нее торг и принялись бы выкладывать деньги доктору. А вместотого сиди тут, подпирай стенку и смотри, как Фэнни или Мейбелл поведет большуюкадриль, словно первая красавица Атланты!

Голос маленького зуава с резко выраженным креольским акцентомна мгновение перекрыл шум:

— Если позволите, я плачу двадцать долларов и приглашаюмисс Мейбелл Мерриуэзер.

Мейбелл спрятала вспыхнувшее от смущения личико на плечеФэнни, и другие девушки, хихикая, начали прятаться друг за друга, в то времякак новые мужские голоса начали выкрикивать новые имена и называть болеекрупные суммы денег. Доктор Мид улыбнулся, полностью игнорируя возмущенныйшепот, доносившийся из угла, где восседали дамы-попечительницы.

Поначалу миссис Мерриуэзер громко и решительно заявила, чтоее Мейбелл не примет участия в этой затее. Но по мере того как имя Мейбеллстало звучать все чаще и чаще, а предложенная за нее сумма возросла досемидесяти пяти долларов, протесты почтенной дамы стали слабеть. Скарлетт,облокотившись о прилавок, пожирала глазами возбужденную толпу, с пачками денегв руках окружившую подмостки.

Ну вот, сейчас они все примутся танцевать — все, кроме нее ипожилых дам. Все будут веселиться, кроме нее. Она увидела Ретта Батлера,стоявшего внизу прямо перед доктором, и постаралась сделать вид, что всепроисходящее ей глубоко безразлично, но было уже поздно: один утолок губ Реттанасмешливо опустился вниз, а одна бровь выразительно поднялась вверх. Скарлеттвздернула подбородок и, отвернувшись, внезапно услышала свое имя, произнесенноес характерным чарльстонским акцентом и так громко, что оно заглушило все другиевыкрикиваемые имена: