челюсть его отвисла. Какое-то время он переводил взгляд с Марианны на Стонтона и обратно, а потом захохотал.

– Господи, – сказал он, наконец отдышавшись. – Вот уж такого я точно не ожидал. – Он прикрыл глаза. – Хотя я отлично выдрессировал ее для тебя, а, Стонтон?

Герцог дернулся, но Марианна схватила его за руку.

Доминик поднял пистолет, подошел к нему вплотную и уперся дулом в лоб.

– Тебе лучше послушаться ее, Стонтон. – Он взглянул на их соединенные руки, поцокал языком и мерзко ухмыльнулся. – Вот и говори о неподобающем выборе, дорогой мой герцог.

Сент-Джон повернулся к Марианне:

– Напротив, я за всю жизнь не встретил более подобающей женщины.

Марианна быстро заморгала и опустила взгляд, не в силах сдержать слезы.

– Ой как трогательно! – протянул Доминик. – Но я говорил не о тебе, Стонтон. Я говорил о ней.

Марианна резко подняла голову.

– Стоит ли спрашивать, о чем ты болтаешь? – поинтересовался герцог.

– Я болтаю о королевской принцессе, дорогой мой Стонтон. Редко случается, чтобы такие выходили замуж за простого герцога. – Доминик ухмыльнулся, увидев их ошеломленные лица, повернулся к Марианне и отвесил ей низкий придворный поклон. – Я еще не приветствовал вас, как полагается. Рад снова вас видеть, ваше королевское высочество.

Глава 31

Марианна в недоумении уставилась на Доминика. Тот наморщил лоб, а затем глаза его начали расширяться.

– Нет! – Совершенно потрясенный, он посмотрел на Барнабаса. – Черт возьми! Ты что, так ей и не рассказал? Притащил сюда, как невинную овцу на заклание?

Барнабас выглядел больным и постаревшим лет на десять. Соня, по наблюдению Марианны, казалась такой же растерянной, как и она сама.

Лично Марианне хотелось только одного: посильнее врезать Доминику по физиономии, но в кои-то веки она сдержала свой пыл.

– Оставь его в покое! Почему бы тебе не отпустить их всех? Ты же хотел только денег и меня.

– Как мило с твоей стороны проявлять такое самопожертвование, – насмешливо отозвался Доминик. – Но я думаю, что на время попридержу вас всех, если вы не против.

– Я предвидел такую вероятность, Стрикленд, – холодно произнес герцог. – И оставил инструкции отклонять все требования о выкупе.

– Как тебе хорошо известно, у моей семьи нет денег на выкуп, – сказал Гай, у которого все следы веселости и общительности исчезли.

Сесиль с откровенной ненавистью посмотрела на Доминика.

– У моего кузена, настоящей свиньи, есть деньги – мои деньги, – но он скорее заплатит за расправу надо мной.

Доминик разразился добродушным (и совершенно фальшивым) смехом:

– Почему вы все думаете обо мне так плохо?

Гай фыркнул и заработал гневный взгляд.

– Я всего лишь имел в виду, что задержу вас до тех пор, пока не завершу начатую сделку, – заявил Доминик. – Как только Марианна благополучно отправится в путь, я всех вас отпущу – даю слово.

На этот раз засмеялся не только Гай, и Доминик, нахмурившись, приказал своим людям:

– Готовьте их к отъезду! И стреляйте в любого, кто начнет доставлять неприятности.

Марианна ехала верхом на Реджи, которого вел за поводья Доминик, а остальных связали и развели по фургонам.

– Прости за веревки, но я помню, как хорошо ты работаешь кулаками, чтобы оставить твои руки свободными.

– Мне казалось, ты любишь кулачные бои, – отозвалась она, а потом добавила: – А, нет, погоди. Тебе они нравятся, если победитель определен заранее, причем в твою пользу.

Он хохотнул:

– О, Марианна! Если бы ты знала, как я по тебе скучал.

Она проигнорировала издевательскую реплику.

– И ты не собираешься спросить меня, кто твои родители? Я же знаю, ты наверняка умираешь от любопытства.

– Уверена, ты сам мне расскажешь, когда посчитаешь нужным.

Доминик посмотрел на нее с неподдельным уважением:

– Ты очень повзрослела за этот неполный год. Скажи, вы со Стонтоном любовники?

И Марианна услышала в его голосе едва заметную нотку… ревности? Досады? Нет, он не ревновал ее, а завидовал герцогу. Доминик не просто ненавидел Сент-Джона, его пожирала жажда мести.

– Как, должно быть, мучительно тебе было расти рядом с таким человеком, – произнесла она сладким голосом.

Доминик сжал зубы.

– Богатый, красивый, благородный, любимый и уважаемый всеми…

– Если ты думаешь, что я завидую такой высохшей деревяшке, как Стонтон, то ума у тебя еще меньше, чем я думал.

Марианна засмеялась, порадовавшись, что сумела задеть его самолюбие.

– Что?

– О… ничего.

Некоторое время они ехали в благословенной тишине, но в Доминике кипели гнев, желчность и злоба.

– Я так и не извинился за ту шутку, которую сыграл с тобой.

Марианну, к ее облегчению, нисколько не тронуло то, от чего когда-то ее захлестывала волна слепой ярости и унижения.

– Моя вина в этом тоже есть.

Он даже рот приоткрыл от удивления:

– Прости, что?

– Да. Мне следовало разгадать двуличную сущность Сони – и понять, что она у тебя в кармане, – ответила она, намеренно делая вид, что не понимает, о какой шутке он говорит.

Доминик нахмурился:

– Я вовсе не об этом.

– А о чем тогда? О… – Она понимающе улыбнулась. – О том, что нанял актера, который прикинулся викарием и якобы поженил нас?

– Да, – сказал он, пристально глядя на нее. – Именно об этом.

– Можешь не извиняться. Собственно, мне следует тебя поблагодарить.

– Что?

– Дурная слава пошла мне на пользу. До тебя я была всего лишь наивной девочкой, а став Баронессой ринга, всегда собираю полные залы. Так что твоя шутка, как ты ее назвал, принесла мне кучу денег.

Он проницательно посмотрел на нее.

– Ты стала гораздо интересней, чем была до встречи со мной. Тебе и вправду следует поблагодарить меня.

Марианна запрокинула голову и расхохоталась.

Доминику это не понравилось.

– Ты была всего лишь еще одной зеленой дурочкой, жалкой и благодарной за любые знаки внимания от человека моего положения.

Как просто теперь усмехнуться, услышав эту напыщенную оценку их прошлого. Особенно если учесть его тогдашнее положение изгоя.

Марианна не заглотила наживку, и Доминик продолжил:

– То, что между нами произошло, закалило твой характер. Ты теперь гораздо увереннее в себе, и тебе это идет.

– И все благодаря тебе, – бросила она.

– Мне приятно думать, что я внес свою лепту в твое становление.

– То есть на самом деле ты оказал мне услугу?

– Можно сказать и так. Помимо всего прочего, я привлек к тебе внимание Стонтона. И теперь, когда он взял тебя в любовницы, ты вознеслась на высоту, о которой и не мечтала.

– О, так ты у нас настоящий филантроп?

Доминик ухмыльнулся:

– Можешь так меня и называть.

– А еще я могу называть тебя предателем и убийцей.

Его хорошее настроение испарилось,