– Осторожней со своим длинным языком, дорогуша. Я должен живой доставить тебя к человеку, которому ты так нужна. А вот твои друзья – совершенно другое дело.

К тому времени как они добрались до места назначения, солнце дважды взошло и зашло.

С того места, где Сент-Джон сидел связанным на полу, еще был виден только кусочек неба через маленькое окошко. Он не представлял, в каком направлении они ехали, но в одном был уверен – почти все время они поднимались куда-то вверх.

Дни тянулись долго, но Доминик время от времени присылал к нему человека с едой. Бесконечные часы заполнялись лишь собственными тяжелыми мыслями.

Страх за Марианну грозил сожрать его заживо. И дело не только в том, что Доминик планировал с ней сделать, но и в том, что именно он был виноват в происходящем. Вне всякого сомнения, она оказалась в теперешнем затруднительном положении из-за него.

Но если он намерен хоть как-то ей помочь, то должен держать себя в руках и не реагировать на бесконечные подколки, подначки и затеянную Домиником непонятную игру. Тот, конечно, будет, как всегда, подстрекать его, но сейчас самое неподходящее время поддаваться на его уловки.

Что же касается лжи Доминика про Бена, что ж, Сент-Джон разгневался, когда узнал правду, но не удивился. Глубоко в душе он и не надеялся увидеть брата живым. Хотя кольцо и письмо показались достаточно убедительными доказательствами, Син отправился в это путешествие только потому, что не хотел верить, будто Доминик способен на столь чудовищное вранье. Он просто не мог постичь, что можно пасть так низко.

А теперь Марианне придется расплачиваться за его легковерность.

Дверь отворилась, на пороге появился юноша, приносивший ему вчера вечером еду, и возвестил, направив на него мушкет:

– Приехали. Выходи. И смотри, даже не пытайся дергаться.

Как будто он мог. Сент-Джон так долго сидел на полу связанный, что руки онемели, а тело одеревенело. Еле поднявшись на ноги, он заковылял к выходу, а едва вышел на яркий дневной свет, как взгляд его уперся в крошечный замок на утесе, откуда открывался вид на долину. Впрочем, слово «замок» строению не очень подходило – это был скорее большой дом с единственной башенкой. Самой впечатляющей его частью был каменный мост, по которому они мгновением раньше проехали и по которому туда только и можно было попасть.

Замок напомнил Сину кукольный домик, купленный им когда-то для одной из своих племянниц. Он был очаровательным – крохотным и безупречным. Ему не хватало только рва с водой и подъемного моста, хотя расположение на высоте не менее пятисот футов было, вероятно, достаточной защитой от вторжения.

Марианна с трудом выбралась из фургона, в котором ехала вместе с Сесиль. Син едва успел обменяться с ней короткими взглядами и убедиться, что она цела, как к их маленькой группе подошел Доминик.

– Добро пожаловать в Химмель-хаус, что переводится как «небесный дом». – Он отвесил насмешливый поклон и повернулся к входу в замок, откуда как раз вышел худой мужчина в богато украшенном мундире военного образца. – На данный момент вы являетесь гостями его королевского высочества Густава Четвертого Адольфа, истинного короля Швеции и правителя Финляндии.

Сент-Джон подумал, что он все еще едет в фургоне и ему снится сон.

Подошедший к ним человек был в королевской одежде, но менее царственного короля и представить невозможно. Он был не просто худым, а истощенным, с нервным тиком – руки и ноги его постоянно дергались.

– Добро пожаловать, – произнес он по-английски с сильным акцентом. Взгляд его скользнул по их маленькой группе и, остановившись на Марианне, застыл, а лицо его сделалось жестким.

Герцог шагнул было к возлюбленной, но громилы его схватили.

Король, похоже, этого даже не заметив, подошел к Марианне и как завороженный сказал, явно не в силах отвести от нее взгляд:

– Она похожа на него.

Доминик, улыбаясь, встал рядом с ним, но смотрел не на девушку, а на Стонтона.

– Действительно похожа: те же губы, тот же рот, такой же надменный подбородок.

Король ошеломленно смотрел на него.

– Она не знает, – сказал Доминик, и его губы искривились в ликующей улыбке.

Сент-Джон сжал кулаки.

Светло-коричневые брови Густава взлетели вверх.

– Ты не знаешь, кто твой отец? – Губы его растянулись в издевательской усмешке. – И кто твоя потаскуха мать?

Должно быть, Марианна одарила Густава тем же взглядом, который поначалу часто доставался Сент-Джону – взглядом, угрожающим физической расправой, – потому что тот сразу отступил назад.

– Давайте не будем обсуждать все это прямо здесь, – все еще улыбаясь, предложил Доминик.

Король встряхнулся.

– Да, конечно же, не будем. Моя экономка уже все приготовила. – Он взглядом окинул собравшихся. – Хотя, боюсь, мне не хватит на всех комнат.

– Не думаю, что они потребуются, – посмеиваясь, заметил Доминик. – Полагаю, лучше разместить некоторых наших гостей в… гм… альтернативных помещениях.

Подвал, как и весь миниатюрный замок, оказался крохотным и выглядел так, словно когда-то был одной камерой, разделенной пополам.

В нем имелось только одно окно: квадратная дыра в кирпичной стене, без решеток и стекла. Ему не требовалось ни стекла, ни решеток, потому что снаружи глупца, решившего выбраться отсюда, ждало ужасное падение вниз.

Марианна не могла сдержать улыбки, поскольку чувствовала себя как в готическом романе: заточенной в неприступном замке злобного лорда, ну или в данном случае – короля.

– Чему ты так радуешься? – сердито спросил ее Гай из соседней камеры, где теснился рядом с Барнабасом на единственной скамье.

– Я чувствую себя героиней одного из тех романов «Минервы пресс», – честно ответила Марианна, взглянув на Сент-Джона, который сидел на другом конце скамьи, а между ним и Гаем примостился Барнабас.

Син не улыбнулся, хотя в его зеленых глазах искрились смешинки.

Сесиль фыркнула и взглянула на тяжелую деревянную дверь, отделявшую их от охранников.

– «Минерва пресс»? Это не они издают те книжки, которые ты любишь читать, Барнабас?

Фарнем побагровел.

– Если мы в книге, то как она называется? – полюбопытствовал Гай и тоже улыбнулся.

– Что-нибудь со словами «злой», «король» или «барон», – предположила Марианна.

Все улыбнулись, хотя вообще-то ничего смешного не видели.

Сесиль потянулась и потрогала решетку, отделявшую их с Марианной от мужчин. Соню с ними не заперли – вероятно, она могла свободно ходить по замку.

– А где оружие? – спросила француженка, озвучив вопрос, который уже многие часы прожигал дыру в мозгу Марианны.

– Понятия не имею, – отозвался Гай и взглянул на Сент-Джона. – Вы что, с Эллиотом задумали что-то, а мне не сказали?

Герцог покачал головой:

– Оружие