Глава 18

Последняя развилка судьбы

Селеста

В честь заключительного бала Винелия с командой расстарались, украсив зал в осенних золотистых тонах с вкраплениями голубых оттенков. Вдоль стен девушка развесила особые лампы, благодаря которым преимущественно теплая атмосфера чередовалась с холодными пятнами. Шелковые драпировки колонн причудливо колыхались от магических сквозняков, создавая иллюзию фигур танцовщиц. Под потолком в полупрозрачных шарах подвешены были тысячи золотисто-черных блесточек, которые были спущены вниз во время триумфального явления короля.

Сначала первый залп, скромный, приветственный, за ним из боковин колон вылетели белокрылые бабочки – в знак моего выхода на публику. А после еще тысячи тысяч разноцветных огоньков, тающих, не касаясь земли. Это был праздник расцвета молодости. Праздник юношей, готовящихся вступить во взрослую жизнь.

Поэтому и была выбрана осень. Сегодняшний день – это прыжок из детства в юность, когда придется бороться с зимними трудностями взамен нашего девичьего лета.

Никлос говорил именно такими словами, готовя присутствующих к тяжелым испытаниям. Он напомнил о прошлой стычке с подводниками, отметил доблесть военных и мудрость их предводителей, не ступивших под знамена смутьянов. Король говорил о суровости надвигающейся зимы, вскользь упоминая, каким непростым выдалось лето, и как важно налаживать добрососедские отношения в период смуты.

Его речь сильно взбаламутила придворных. Всего полгода назад ученые и историки называли это время эпохой расцвета королевства. А теперь смута? Опасная пора безвременья?

Никлос впервые открыто рассказал о морвиусах. О коварности слов и поступков этих «верующих». Напомнил, как важно держать голову в холоде и не поддаваться лживым пророкам, что вещают о скором конце света и возрождении старых богов. Он много об этом говорил, сверкая почти до красноты вспыхнувшими глазами и театрально разводя руки в стороны, то и дело назидательно указывая пальцем то на одного, то на другого. А когда закончил, торжественно заявил:

– А сейчас, кэрры, празднуйте наступающее Осеннее равноденствие. Повеселитесь как следует, провожая уходящее лето. Зима обещает быть тяжелой.

Он закончил речь и хлопнул в ладоши. Грянула музыка, зазвучал бодрый барабанный ритм, и на сцену, сооруженную из лестницы, по которой когда-то я впервые вошла в этот зал, явилась танцевально-цирковая труппа во главе с прелестными черноволосыми близняшками. Девицы в расшитых золотом разноцветных болеро подпрыгнули вверх и были ловко перехвачены белокурыми гигантами, что подбросили их до самого потолка, откуда они разлетелись по залу на тросах. За ними появились карлики и смеющиеся гномы, их с гиканьем и подначиванием подкинули еще выше, и они ловко засеменили по канатам, развешанным под потолком лукавыми акробатками.

Труппа разошлась по залу, все новые и новые артисты возникали то здесь, то там, показывая удивительные трюки. Метание ножей, извивающаяся, как змея, красотка с чересчур длинной шеей, абсолютно черный и гладкий мужчина, глотающий огонь и выпускающий розовое пламя. Ему под стать была крошка-оборотень, что на глазах обернулась волчком и запрыгала, ловя мячики, а позже заходила по кругу-колесу, уверенно объезжая смеющуюся публику.

Словом, дивное представление. С королевской стороны открывается наилучший вид, сцена и зрители – как на широком блюде, ничего не упустишь. Только мы не смеемся, а притворяемся, что нам весело. И опытные артисты чувствуют это, пытаются рассмешить, выкладываясь на полную. Еще бы, не каждый день выступаешь перед самим королем! Но тщетно. Его Величество остается равнодушным, только хлопает в ладоши да кривит губы.

А вот прелестная Анка совсем не знает меры: пьет бокал за бокалом, умудряясь расплескать дорогое вино, но трезва как стеклышко. Обида жжет ей сердце – Ник отсадил ее на нижние ступени к министрам, подальше от себя, а мой стул переставил на ее место.

Девушка ради него так старалась быть самой красивой на балу, что переступила рамки приличия. Она позолотила лицо и руки пудрой, подчеркнула металлическими прутьями грудь и утянула до предела талию, ее платье – черного цвета, с золотистыми вкраплениями.

Такая наглость при выборе наряда непозволительна. Никто, кроме Никлоса, не имеет права так отчетливо выделять королевские цвета. Даже мое платье – иного оттенка, хотя в гардеробной и полно костюмов-нарушителей… Но я – Каргат, а она – Асколь. Более того, брошенная дочь, живущая за счет короля. Получит отставку – и ей как придворной даме конец.

Но Анке все равно. Теперь она не пытается развлечь любовника, позабыв о своих обязанностях, о том, за что ее любили и терпели. Она пьет вино, хмурит брови, скрипит зубами, недобро поглядывая на меня, будто я виновна во всех ее бедах.

А я стараюсь игнорировать пытливые, следящие за мной глаза короля. Считаю часы и минуты до конца праздника, притворяюсь, что все отлично, а сама с нетерпением ожидаю финала представления. Мои нити присмирели, боль слегка утихла, но никуда не делись тоска и мои вечные поиски вчерашнего дня…

Когда артисты закончили, заслужив бурные овации и личную похвалу Никлоса, вечеринка перешла в следующую фазу, во время которой мы спустились вниз.

Я стараюсь держаться позади, но круговерть подхватывает меня и уносит в самый центр зала, откуда больше всего доносится смеха и веселья. Оставшиеся циркачи показывают фокусы и заразительно ржут, подкалывая рискнувших потягаться с ними в остроумии. Меня подводят к тонкой, белокожей женщине с глубокими до черноты глазами. Она, босая, в красно-белой шали, показывает в улыбке заостренные зубы, дергает головой, звеня тысячами браслетов, сережек и иных висюлек, щедро украшающих ее тело и лицо. Тянет меня к себе и шепчет:

– Хочешь, погадаю тебе, белокрылая? Узнаешь свою судьбу… – но не успевает ничего добавить, как ее оттаскивают «невидимые» слуги дворца, уводя в один из скрытых коридоров, а я остаюсь рядом с Малей, что-то крайне нецензурное шепчущей себе под нос.

– Убила бы того, кто эту шарлатанку сюда приволок! – заключает она, хмуро оглядывая меня с ног до головы.

Заметив, что стоящие рядом люди сквозь громкую музыку нет-нет, да и прислушиваются, подыскивая повод вступить в разговор, Амалия ухватила меня за руку и потащила прочь, минуя веселящиеся лица-маски. Подальше от разошедшейся Анки, что, не стесняясь никого, принялась копировать игру с огнем и запустила в глотку пламя, экспериментируя с окрасом. Ее лицедейство пользовалось успехом. Анке уже напророчили успешную карьеру огнеглотательницы, не забыв злобно пройтись по поводу аристократки из красного дома, опустившейся до работы простолюдина. Намечался скандал, и от него меня спасла Маля – спрятала за одной из ширм, согнав с места милующуюся парочку.

– Тетке повезло, что король не заинтересовался, чем она занимается, так что