к стейку. Начав резать его, еще больше прозрел от того, насколько же он еще и толстый. Размеры мяса были, пожалуй, больше размеров всего моего грудного отдела, при этом еще и толщина — сантиметра три минимум.

Я методично резал стейк и отправлял кусок за куском в рот. Без запивки тяжело. Какое счастье, что повар отговорила меня взять стейк сильной прожарки! Заказал чай, продолжая разрезать и жевать, разрезать и жевать, разрезать и жевать. Мимоходом отметил тот факт, что стейк в этом ресторане — отменный.

Через несколько минут от беспрерывного жевания заболели челюстные мышцы и с каждой минутой болели все сильнее. Запил чаем, но тут же понял, что чай — не то. Отправил внутрь первую порцию таблеток мезима вместе с очередным куском бесконечного стейка. Решил заказать пиво, вспомнив, что оно всегда хорошо подымало аппетит и растягивало желудок.

Мой сосед явно не в себе, ноги и руки дрожали, разлил все напитки, которые заказал, и сосредоточенно-нервно жевал мясо. Посмотрел на его тарелку и на свою — пока ничего не понятно, слишком мало времени прошло.

Спустя первые десять минут я уже прикончил вторую бутылку пива. Без запивки есть невозможно. Мышцы челюстей и скулы ныли. Я понял, что совсем скоро достигну своего предела. Разрезал, жевал, запивал… Старался делать это методично, без спешки и торопливости, пережевывая каждый кусок. Одна радость: сосед-американец явно отставал! Я разрезал несколько кусков, отправил их в рот, запил пивом, из последних сил пережевал и понял: ВСЕ! НЕ ЛЕЗЕТ БОЛЬШЕ!

Но это конкурс. Это Америка. Я сам на него подписался.

И меня, черт подери, снимали, чтобы затем показать всем по ящику. Позориться не хотелось даже больше, чем хотелось выиграть. Через силу запихнул в себя еще несколько кусков, запил третьей бутылкой пива и откинулся на спинку стула. Невозможно! Перевел дух, посмотрел на часы: прошло всего пятнадцать минут! Пятнадцать минут, а я уже заполнен по самое горло. Затем произошло самое страшное: взгляд опустился в тарелку, и я с ужасом увидел, что визуально стейк практически не уменьшился.

Твою мать!

В отчаянии пишу Вовчику: «Все, не могу больше, просто не лезет». Получаю ответ: «Артемий, давай, старина! Ты сможешь! Украина тебе никогда не простит, если ты проиграешь янки! Давай! Давай! Выпей еще таблеток! Тебя же камера снимает — вся страна потом будет за тебя болеть!»

Но с этого момента мне было уже абсолютно побоку, снимает меня камера или нет. Я просто старался не лопнуть и не упасть в обморок от переедания. Другие посетители с аппетитом уплетали свои лилипутские стейки. При виде этого комок подкатил к горлу. Отвернулся и попытался абстрагироваться от еды. Тут ко мне подошли два польских эмигранта, поприветствовали, сказали, что из Польши, что болеют за меня, но не верят, что я смогу съесть все это.

— Я съем это! — упрямо и уже слегка остервенело отвечаю я.

«Я съем это», — повторил про себя.

Тем временем таймер неумолимо отсчитывал секунды, и я вынужден был снова взяться за дело. Заказал еще пива, попросил не холодное. Пару минут отдыха явно пошли на пользу. Продолжил резать и жевать, как будто со свежими силами. За спиной раздались возгласы поляков. Отрезал, в рот, пережевал, запил.

«Я СЪЕМ ЭТО». Эта фраза начала пульсировать во мне. Прошло полчаса — контрольная точка сверки. Оценив свою тарелку, на глаз прикинул, что одолел процентов сорок пять. «Немного отстаю от графика», — отметил, как будто со стороны. И снова продолжил резать, жевать и запивать.

Осталось двадцать минут. Превозмогая боль в желудке и головокружение, одолел процентов шестьдесят. Посмотрел на соседа-американца — тот не съел еще и половины стейка. «Что ж, в локальном сражении победа точно будет за Украиной», — удовлетворенно отметил я.

В какой-то момент почувствовал, как живот начинает просто огнем гореть — вся кровь сосредоточилась там. Заказал еще пива, чтобы потушить этот пищевой пожар, сделал маленькую передышку. Пока сидел, развалившись кверху пузом, ко мне снова подошел один из польских эмигрантов.

— Мен, вон у той женщины за столом в углу сегодня день рождения, и она хочет, чтобы ты сделал ей подарок и съел этот проклятый стейк!

Она подняла бокал, я — свое пиво, прокричал ей поздравления с днем рождения через весь зал. Все это позволило немного перезарядиться и снова наброситься на мясо.

Сил жевать уже не было, челюсти болели, голова кружилась, виски пульсировали… Оставалось десять минут и двадцать пять процентов стейка. На соседа уже вообще больно смотреть — так бедняга намучился. Продолжил упорно жевать, запивать глотать, делать последние усилия челюстями. Про себя даже отсчитывал: «Кусок мяса за маму, за папу, за Марусю, за Украину…»

Мне прокричали, что осталось пять минут. Я посмотрел на тарелку и понял, что безнадежно отстаю. Тут же большой кусок мяса отправил в рот, практически не жуя. Казалось, что стейк уже просто некуда засунуть, мясо стояло до самого горла. Я понял, что нужно идти ва-банк! Подбадривающие возгласы посетителей ресторана слились в единую какофонию шума. На меня смотрели зрачки видеокамер.

Сквозь шум и гул услышал крик: «Три минуты!» Разрезал оставшийся кусок на шесть частей. Шесть больших ломтей мяса. И три минуты. Из последних сил заставил себя взять вилку и просунуть мясо в себя. Настал критический момент: я понял, что запросто могу сейчас потерять сознание, и соблазн прекратить это бессмысленное издевательство над собой был очень велик.

Я СЪЕМ ЭТО! Время предательски быстро бежало…

Заметил, что у меня практически нет пива, а без запивки не смогу проглотить ни кусочка. Пытался позвать официантку, но не смог произнести ни слова — рот забит стейком. Поляки заметили это и дали знак официантке, чтобы принесла еще пива. Осталось две минуты.

Пульсирующие удары в висках, головокружение, челюсти уже заходились в судороге. Я впихнул в себя еще кусок, вилкой попытался протолкнуть поглубже. Обернулся назад с набитым ртом: последняя минута.

Осталось три куска. Принесли пиво, я залпом залил его вместе с мезимом. Вокруг шум, движение — я ничего не замечал, звук как будто отключили. Засунул еще кусок, а прожевать не смог. Он застрял у меня в горле комом. Я судорожно залил пиво, и он опустился ниже. Второй кусок жевать даже не пытался, но проглотить тоже не мог. Просто сидел с куском мяса во рту и ничего не мог поделать. Не мудрствуя, протолкнул его вилкой в горло.

Шум и суета вокруг усилились, люди вскочили со своих мест! Последние секунды. Кто-то начал отсчитывать: десять,