«Квартирка» находилась в одной из столичных новостроек, ипри желании туда можно было засунуть целый автобус гостей. Коридор размераминапоминал закрытый теннисный корт и был обставлен странно изогнутой белоймебелью. Нырнув в один из шкафов, Мадлена принялась усердно копаться в каких-тоневидимых вещах. Наконец она вылезла наружу, растрепанная и раскрасневшаяся. Вруках у нее был портфель того же цвета, что и ее волосы.

— Вот он, — сказала Мадлена и протянула его Софье.

Та на секунду замешкалась. «Опять портфель! —пронеслось в ее голове. — Портфель Дымова уже принес мне массунеприятностей. Кажется, сейчас я их удвою». Тем не менее Софья взяла его иприжала двумя руками к себе.

— Господи, мне уже полегчало! — пробормоталаМадлена. — Удивительно, как деньги управляют сознанием.

— А надо, чтобы наоборот, — заявила Софья.Портфель Люкина жег ей руки, словно только что выпрыгнул прямиком из адскогопламени.

— Хотите расписку? — спросила она, просто чтобыпотянуть время и не оставаться один на один с этим ужасным приобретением.

— Нет, — решительно покачала головой Мадлена. Ееоттаявшие рыжие кудряшки, взметнувшись вверх, осыпали Софью миллионамикрошечных брызг. — Костя умер, вместе с ним умерли и наши отношения.Рассчитываю поскорее забыть все, что с этим связано. Я совершила глупость,теперь раскаиваюсь. Забирайте портфель — и дело с концом.

— Ладно, — промямлила Софья, уже не боясь, что унее снова потребуют какой-нибудь документ.

Мадлену снедало лихорадочное желание покончить поскорее сформальностями, отдать портфель, отряхнуть руки и постараться убедить себя, чтовсе это ей приснилось. «Почти в точности мое желание, — подумалаСофья. — Сейчас она закроет за мной дверь и навсегда вычеркнет Люкина изсвоей жизни».

Портфель был таким тяжелым, словно в нем содержалось всебремя пороков человеческих. Однако Софья не рискнула открыть его в машине иповезла к себе домой. По дороге она пришла к выводу, что все деньги, попадающиек ней в руки, вызывают разные чувства. Те, что она заработала для Дымова,приносили удовольствие. Деньги же, которые Люкин выманил шантажом у человека,скрывшегося с места преступления, напоминали камни. Под этими камнями теперьбыли погребены остатки ее, Софьиного, оптимизма.

До сих пор она надеялась, что дело утрясется как-нибудьсамо, без ее участия. Например, появится Дымов и возьмет на себя всюответственность за происходящее. Или Суданский проникнется к ней нежнымичувствами и, пользуясь своим служебным положением, передаст дело компетентныморганам. Но нет! Ничего такого не происходило. Мужчины бежали с поля брани,точно мыши от метлы. Она осталась совсем одна.

Пока кошка Федора бесчинствовала на кухне, с мурмяканьемуничтожая «Вискас — вкусный обед», Софья принялась за портфель. Открыв его, онаувидела, что он доверху набит тысячерублевыми купюрами, уложенными в жирненькиепачки. Пачки были спеленуты банковскими лентами. Пожалуй, если бы Софьярадовалась этим деньгам, она бы просто вывалила их кучей на диван и запустила вэту кучу обе руки. И скорее всего ничего бы не заметила.

Но, поскольку деньги угнетали ее, она стала вытаскиватьпачку за пачкой и раскладывать их ровными рядами. На одной из банковскихбумажек шариковой ручкой были крупно нацарапаны какие-то буквы и цифры.Водившая «Фольксваген» Софья насторожилась.

"Похоже на номер автомобиля. Неужели Люкин оставил мнениточку? — подумала она и тут же спохватилась:

— Не мне, конечно, а Мадлене. А та взяла исамоустранилась. Ей наплевать, как он умер, и деньги его ей совершенно ненужны. Что же мне со всем этим делать? Пойти к следователям, которые вели делооб убийстве Люкина? Взять и отдать им все — его портфель, портфель Дымова даеще в придачу рассказать о Капустине, о Мадлене, обо всех тех, кто хоть как-топричастен к делу?"

— Ты думаешь, все сразу закончится, да? — вслухспросила она объевшуюся кошку Федору, которая вперевалочку вошла вкомнату. — Ошибаешься. Тут-то все и начнется! Думаю, меня надолго лишатвозможности совершать решительные поступки.

Софья понимала, что нужно все хорошенько обдумать.Сгруппировать данные. Она расстелила постель, забралась под одеяло и уставиласьв потолок. Факты скакали перед ее мысленным взглядом точно кузнечики. Они нежелали группироваться и лишь путались в голове, рождая совершенно чудовищныеверсии и догадки. Больше всего Софья боялась, что Дымов с самого началавыстроил некий изощренный преступный план, для реализации которого емунеобходим был козел отпущения.

— Если это так, то, вероятно, я успешно справляюсь сролью козла, — пробормотала она.

В этот момент кто-то позвонил в дверь. Софья нашарила рукойбудильник и поднесла к глазам. Десять вечера! Кто бы это мог быть? Закутавшисьв халат, она потопала в коридор и прильнула к глазку. Там стоял Кутайкинсобственной персоной. В одной, руке он держал пухлый пластиковый пакет, вдругой — пышный букет красных роз. Выражение лица у него было решительное иодновременно возвышенное, как у певца, исполняющего патриотическую песню.

Софья, которую грызло одиночество, неожиданно решила: «Авпущу-ка я его! Чего мне терять? Все-таки живая душа».

Увидев Софью без макияжа, в халате и носках, Кутайкин ничутьне смутился.

— Здравствуйте, Софья! — Поскольку в этой фразе небыло ни одного звука, который можно было бы произнести в нос, его приветствиепрозвучало до ужаса странно. Впрочем, он тут же смазал это впечатление,решительно добавив:

— Признавайтесь, вы все-таки затемпературили?

— Это Капитанов вам нажаловался?

— Просто проинформировал. Я вас искал в агентстве. Онсказал, что вы закашляли и ушли. Можно войти?

— Входите. — Софья посторонилась. — Пусть васне смущает мой внешний вид.

— Он меня ни чуточки не смущает, — плотоядноулыбнулся Кутайкин и заявил:

— Я принес множество вещей, которые могут пригодиться втрудную минуту.

Когда он разделся и, прошествовав на кухню, начал разгружатьпакет, выяснилось, что представления о трудной минуте у него весьмаэкстравагантные. В пакете оказался коньяк, несколько лоточков мясной нарезки,большая банка чая для гурманов, пакет молока, пачка соды, брусок сливочногомасла и «гремучий» мешочек с лекарствами.

— Молоко, масло и соду — мне, коньяк — вам, —предположила Софья.

— Вам еще розы. Впрочем, это все вам. Будете питьконьяк и нюхать цветы. Затем подойдет очередь чая и аспирина. А перед сном янапою вас молоком с содой…

Уловив в голосе Кутайкина мечтательные интонации, Софьянасторожилась. Почему-то ей сразу вспомнился Иван Иванович Ушкин с егонавязчивой идеей сделать из девушки домашнее животное. Может быть, у этого типасобственная фобия? Он знакомится с женщиной, а потом закармливает еетаблетками? Как ни крути, а Кутайкин уже второй раз порывается исполнять рольлекаря.