Отец сказал, что они из Толидо, представился сам, потомпредставил жену и двух старших детей.

— А это Сет, — закончил он.

— Сет — необычный ребенок.

— А я думал, дети все необычные. — Я протянул руку. — Давайлапу, Сет, я — Аллеи Саймс.

И он тут же пожал мне руку.

Остальные застыли как громом пораженные, особенно папаша. Яникак не мог понять почему. Мой отец научил меня рукопожатию в три года, нетакая уж это сложная наука, не то что вытаскивать из колоды четыре туза подряд.Но вскоре мне объяснили, что к чему.

— Сет хочет знать, не можем ли мы посмотреть на гору, —говорит мистер Гейрин, указывая на Китайскую шахту. — Я думаю, он имеет в видушахту…

— Да!

— прерывает его малыш.

— Шахту!

Сет хочет видеть шахту!

Сет хочет видеть серебряную шахту!

Маленький Джо! Адам! Хоп Синь!

Я расхохотался. Как давно я не слышал эти имена, а остальныевообще не понимали, о чем речь, и смотрели на маленького мальчика, словно он —Иисус, поучающий старейшин в храме.

— Если ты хочешь взглянуть на ранчо Пондероза, сынок, —отвечаю я, — думаю, это возможно, хотя находится оно довольно далеко к западу.И есть шахты, открытые для экскурсий. В некоторых можно прокатиться нанастоящей вагонетке.

Я бы порекомендовал “Бетти Карр”, в Фэллоне.

Но на Китайской шахте экскурсий нет. Это действующеепредприятие, и оно не проявляет никакого интереса к заброшенным золотым исеребряным выработкам. А этот вал, который вы принимаете за гору, окаймляетбольшую дыру в земле.

— Он не понимает многого из того, что вы говорите, мистерСаймс, — подал голос старший брат. — Мальчик он хороший, но соображает не такбыстро.

— И брат постучал пальцем по виску.

Но малыш все понял, безо всякого сомнения, потому что тут жерасплакался.

Не громко и капризно, а как ребенок, потерявший что-то оченьдля себя дорогое.

При этом остальные разом приуныли, словно умерла любимаясобака. Девочка даже сказала, что Сет раньше никогда не плакал.

От этого мое любопытство разгорелось еще больше.

Я не мог понять, что у них за отношения в семье, а знатьочень уж хотелось. Теперь я сожалею о том, что не поставил на этом точку. Знатьбы, где упадешь, подстелил бы соломки.

Мистер Гейрин попросил меня уделить ему минуту или две дляличного разговора.

Я, конечно же, не отказал. Он передал жене все еще тихонькоплачущего малыша, у которого по щекам одна за другой скатывались крупные слезы,и будь я проклят, если у старшей сестры тоже не намокли глаза. Затем Гейринпрошел в трейлер и закрыл за собой дверь.

За минуту или две он мне многое рассказал о маленьком СетеГейрине, но главное состояло в том, что они все очень любили его.

Не то чтобы Гейрин прямо так и сказал (словам я мог бы и неповерить) Это читалось в интонациях голоса, в выражении его лица. Он сказал,что Сет страдает аутизмом, едва умеет произнести слово, которое можно понять, ине проявляет никакого интереса к “обычной жизни”. Но, увидев вал, ограждающийКитайскую шахту с севера, он вдруг затараторил как бешеный и все показывал нанее пальцем.

— Поначалу мы пытались отвлечь его, не сбавляя скорости, —продолжал мистер Гейрин.

— Обычно Сет ведет себя тихо, но иногда начинает что-тоговорить на никому не понятном языке. Джун называет эти монологи проповедями.

Но тут, когда он увидел, что останавливаться мы несобираемся. Сет вдруг заговорил как все. Не словами, а предложениями: “Едемназад, пожалуйста, Сет хочет увидеть шахту. Сет хочет увидеть Хосса, и Адама, иМаленького Джо”.

Об аутизме мне кое-что известно. У моего лучшего друга братв “Сьер-ра-4”, психиатрической клинике в Боулдер-Сити (это рядом с Вегасом). Янесколько раз ездил с ним туда, поэтому видел людей с ярко выраженным аутизмом.

Если б я их не видел, то едва ли поверил бы Гейрину. В“Сьерре” многие не только не говорят, но и не двигаются. Некоторые вообщевыглядят мертвецами, лежат с остановившимся взглядом, только грудь поднимаетсяи опускается.

— Он любит вестерны и телефильмы, — пояснил мистер Гейрин.

— Я лишь могу предположить, что этот вал напомнил емукакой-то эпизод из “Золотого дна”.

Я подумал, что малыш действительно мог видеть этот вал водном из эпизодов “Золотого дна”, но вроде бы ничего не сказал об этом Гейрину.Многие старые фильмы сняты на такой вот живописной натуре, а Китайская шахтаразрабатывается с 1957 года, так что почему нет?

— Понимаете, для нас его связная речь равносильна чуду, —добавил мистер Гейрин. — Как сегодня, он не говорил никогда.

— Понятно, — кивнул я. — То есть он вернулся в реальный мир,так?

Я думал о тех людях, которых видел в корпусе, где жил братмоего друга. Эти люди не имели ничего общего с реальным миром. Даже когда ониплакали, смеялись или издавали какие-то звуки.

— Именно так, — согласился Гейрин. — У него в мозгу словновспыхнул яркий свет. Я не знаю, что послужило тому причиной и как долго это будетпродолжаться, но…

Есть ли хоть какая-то возможность показать ему шахту, мистерСаймс? Я знаю, что вы не имеете на это права, готов спорить, страховая компанияустроит скандал, если узнает об этом, но для Сета эта экскурсия, похоже, оченьважна.

А следовательно, и для всех нас. Денег у нас, конечно, вобрез, но я могу дать вам сорок долларов за потраченное вами время.

— Я бы не сделал этого и за четыреста, — ответил я. — Такоеделается или бесплатно, или не делается совсем. Поедем. Возьмем один из нашихвездеходов.

Ваш старший сын может сесть за руль, если вы не возражаете.Это тоже нарушение инструкции, но, как говорится, семь бед — один ответ.

А тому, кто, читая это, сочтет меня дураком (да еще дураком,навлекающим неприятности на собственную голову), стоило бы увидеть, какимсчастьем осветилось в тот момент лицо Билла Гейрина. Я чертовски сожалею о том,что произошло с ним и остальными членами его семьи в Калифорнии, о случившемсяя узнал только из письма его сестры, но поверьте мне, в тот день он былсчастлив, и я радовался, что приложил к этому руку.

Мы отлично проводили время до того, как пережили “легкийиспуг”.