и нового мужа нашла бы, получше. Но боги уготовили ей иную судьбу.

Она задела Иву серпом лишь один раз. Добрый был серп! Острый! Алая полоска вспыхнула на коже девицы, края ее зашипели, точно плеснули водою на угли. Увидев, что рана у Ивы уже нечеловеческая, Прина радостно завопила:

– Мавка-а-а-а!

Поглядите-ка! Не вконец она обезумела! И в самом деле, значит, убила поганую девку, а та восстала из мертвых. Значит, не все еще…

Прина так и умерла – улыбаясь. И мига, когда обступившая ее тьма сменилась тьмой трясины, не заметила. Заметили Алия с Еней, Стар с пекарем, Плоша и еще два мужика, а Прина не заметила. Черный щуп едва пощекотал мох у ее ног, вцепился в ступню и уволок к обманчиво гладкой водице. А там только булькнуть успело. Не грози жене Хозяина болота!

Аир глубоко вдохнул не то воздух, не то ужас явившихся убивать его людей.

– Отсюда никто не уйдет, – сказал он им.

Ниже колен ноги растеклись смоляной жутью, и жуть эта продолжилась в каждом бочаге, в каждой луже. Из воды полезли черные змеи, оплели промокшие сапоги селян, лежавшего старосту и вовсе затопило бы, да Алия успела очертить круг угольком. Надолго ли хватит заслоны? А страшный получудище-получеловек скалился белыми зубами. Болотная смола стеклась к его ступням, приподняла над людьми. Глядите, неразумные! Не человек перед вами – ожившее болото! Ненависть ожившая!

Ива подхватила выпавший из рук Прины серп и загородила собою клюквинчан.

– Господин! – взмолилась она. – Аир! Не надо! Ради меня! Отступись!

– А они отступились, когда топили меня?

– Те, кто тебя убил, давно мертвы!

– Не все… – хмыкнул Аир.

Он убил бы ее так или иначе. Неразумным дитем или ветхой старухой. Ту, с которой началось его проклятие, он нипочем не выпустил бы.

Алия поднялась в полный рост:

– Ну, давай, погань болотная! Я табя, почитай, век сдерживала, так и нынче ня оплошаю! За сястру отомщу!

– Хватит мести! – закричала Ива. – Довольно! Отпустите мертвых, дайте им покоя за Огненными вратами!

– Они упокоятся, – мрачно пообещал Хозяин. – Все вместе.

Давно стоило Стару подмогнуть отцу. Женился б, сразу перенял бы место старосты. И не лежал бы тогда Нор с посиневшими губами, не смотрел бы сын, как из отца жизнь утекает. Стоило давно, а пришлось только вот сейчас. Теперь-то ясно, о чем батька толковал все эти годы: иной раз выбирать приходится не так, как выбирает хороший человек. А так, как умный.

Стар встал рядом с Ивой и мягко отобрал у нее серп. Девка и не противилась, ей от железа и самой становилось дурно. Да только не знала она, для чего молодому старосте оружие! Он мигом докумекал, что Хозяин болота бережет жену. Перехватил мавкину руку, заломил и приставил серп к горлу, отгородившись от чудища.

– Слушай, ты! Как звать-то тебя, болотник?

Вместо ответа Аир приказал:

– Отпусти ее.

– И рад бы, да не могу! Ты не думай, что я человек хороший. Нет среди старост хороших, есть токмо умные. И ежели ты немедля не сдашься, я твоей мавке башку отрежу!

– Не отрежешь.

Аир едва шевельнуться успел, а серп уже тихонько чиркнул по бледной тонкой шее.

– Ты умрешь, – пообещал ему Аир.

– Пущай и так. Токмо резануть по горлу твоей девке успею. А я не успею, так кто другой подмогнет! Нас тут много, а ты один, всех не притопишь!

– Она не сделала тебе ничего дурного.

– Это мавка-то? Дык ведь в еёйной, мавкиной, природе зло творить! Была добрая Ива, а стало чудище болотное. Ты не думай, не пожалею!

«А ежели и пожалею, – про себя подумал Стар, – то опосля. И деревню от тебя все одно сберегу!»

Ива с перепугу дышать перестала: вроде Стар и свой, и слова дурного не скажет, но ведь верно, ради деревни можно одной головой и пожертвовать… Тем более что голова эта на человеческую мало походила.

Да что уж, все не дышали! Не дышала Алия; не дышала Еня, до белых костяшек стиснувшая плетеный поясок. Перестал дышать и Хозяин болота. Черные щупы вновь стали темной водою, отпустили мужиков, кого успели схватить. Сам Аир встал перед врагами в человеческом обличии: бледный усталый мужчина, не боле.

– Отпусти ее, – не приказал, а попросил он.

– Тогда на колени! Косу дайте!

– Нет. – Слепая ведьма безошибочно подошла к Стару и потребовала: – Мне косу.

Кто-то сунул ей в ладонь оружие.

Любила бабушка Иву. Всем сердцем, всем существом. Больше жизни, всего больше. И оттого ради спасения деревни рисковала самым дорогим, что имела. Слезы терялись в морщинах на ее щеках, слепые глаза заглядывали в черную душу Хозяина болота. Дай волю, она ругалась бы почем зря, требуя, чтобы Стар отпустил кровиночку. Но она молчала и крепко сжимала рукоять косы.

– Хороша бабка! – плюнул Аир. – Родную внучку убить позволишь, лишь бы до меня добраться?

– Ня дозволю. Потому шо ты сдасси.

Ива стояла там, опустив руки. Могла ли вывернуться из хватки набольшего? Могла бы, наверное. Хотела ли? Ведь должна была ненавидеть Хозяина болота всех сильнее. Потому что имела на это право. Худая, хрупкая, как молодое деревце. Ничего не стоит сломать его…

Алия стояла с нею рядом. Не позволит ведь навредить кровиночке, только хорохорится. Да и есть ли Аиру дело, даже если доверчивая девка умрет? Беда тоже! У него утопниц полное болото! Зато та, что сгубила любимую, наконец отправится за Огненные врата. И половина мужиков Клюквинок. Разве не этого он хотел? Этого?

Или совсем другого? Или все же есть на свете вещи дороже мести?

Аир опустился на колени и обнажил шею.

– Руби.

Слепая охнула, покачнулась, видно и сама не ожидая, что нечистая сила падет пред нею. Кто-то подвел ее к Господину топей, направил косу.

– Стойте! – Голос клюквинчанской мавки прозвучал громом. – Бабушка! Запри нас в болоте!

– Унуча, ты шо такое…

– Я его разбудила! Я освободила Хозяина болота! Так запри нас вместе, чтобы никогда не выбрались. Замкни защитными знаками, разведи святые костры вокруг трясин. Я останусь с ним, услежу!

Аир не поднял головы и только процедил:

– Умолкни.

– Он из-за меня сильнее стал! Я помогла ему в деревню войти. Запрете меня, и его силы лишите!

– Не смей. – В очах Аира полыхнула зелень. – Я запрещаю тебе.

– Какое право имеешь мне запрещать?

– Я муж тебе.

– А я тебе жена! И я клялась рядом быть. Обещала, что не предам и не оставлю!

Горькой была его улыбка. Быть может, оттого, что слишком поздно Хозяин болота понял, как много значит для