не могло быть. Порядочный человек в любом случае не остался бы равнодушным к судьбе отца, — а Гарри вырос хорошим человеком, — но у Поттера имелись и другие побудительные мотивы, чтобы помочь Сириусу.

— Леди Вальбурга, — озвучил эти причины Эрвин, — вы должны понять, что Гарри вырос в убеждении, что у него нет иной родни, кроме маглы — сестры его матери. Однако теперь выясняется, что у него есть отец, бабушка и настоящая кузина, то есть, дочь его дяди, а не третья вода на киселе, как, например, Малфой или Тонкс.

— Передайте, что ему здесь рады, — тепло улыбнулась женщина, в почти потухших глазах которой неожиданно зажглись звезды. — Родной внук… Надо же, как странно иногда плетутся нити судьбы, — словно бы, все еще не веря, что это правда, покачала головой леди Блэк.

— Еще один вопрос, если позволите, — спросила она после довольно продолжительной паузы.

— Куда же я денусь, миледи! — улыбнулся Эрвин.

— Как Лилиан Эванс превратилась в настоящую леди Поттер? — прищурилась женщина.

— Думаю, вы и сами уже догадались, — серьезно посмотрел на нее Эрвин. — Кажется, это возможно сделать, обменяв одну кровь на другую. В данном случае кровь Эвансов на кровь Поттеров.

— Это темная магия, — осторожно заметила Вальбурга.

— Да, миледи, я догадываюсь. — подтвердил ее предположение Эрвин.

— Но вас это не смущает?

«А вот это уже обо мне, — понял он. — Прощупывает почву, явно начала прикидывать, не сгожусь ли я Блэкам, как жених Беллы…»

— Почему это должно меня смущать или возмущать? — перекинул он мяч Вальбурге. — Но я понял ваш вопрос, миледи. Ответ прост, но я бы просил не афишировать этот факт. Мы, Бойды, ни разу не светлые, но о своем знакомстве со тьмой никогда не распространялись в публичном пространстве и продолжим молчать. В Шотландии и отчасти в Уэльсе быть темным магом проще, чем в Англии. Ирландия… Честно сказать, я плохо знаю ирландцев, но думаю, они тоже не блистают белизной своих одежд. А что касается Поттеров, нам знаком результат, однако, мы не знаем, что там произошло на самом деле. Живых свидетелей и участников ритуала не осталось… И обвинить в применении запретной магии уже некого. Это, если я не ошибаюсь, относится к пункту пятьдесят третьему Кодекса о запретных искусствах: «Признание Свершившихся Фактов».

— С этим трудно не согласиться, — кивнула регент Рода Блэк.

— Зачем тебе Поттер? — А вот вмешательство Беллы оказалось неожиданным, хотя уже некоторое время Эрвина всерьез занимал заданный ею вопрос. Так что, у него было достаточно времени, чтобы подумать.

— Мне его попросту жаль, — сказал Эрвин. — Вернее, в начале, познакомившись с ним в поезде, я был просто возмущен тем, как обошлась с ним магическая Британия. Но позже… Во-первых, он симпатичный мне лично и глубоко порядочный человек. Сильный и неглупый маг. На данный момент он и Невилл Лонгботтом — единственные на младших курсах Гриффиндора, с кем можно иметь дело. Не обманут, не предадут, и с ними есть о чем поговорить. Что же касается Поттера… Я не альтруист, Белла, скорее я эгоист, но случай Поттера на мой взгляд настолько возмутительный, что я просто не смог бы его игнорировать. Не знаю, что от него хочет Дамблдор, но предполагаю, что существует какая-то интрига…

— У Дамблдора в руках огромная власть, — напомнила Вальбурга.

— И он ею злоупотребляет, — констатировал Эрвин.

Что ж, все так и обстояло. Дамблдор занимал три важнейшие должности: две в Англии и еще одну, скажем так, вне ее. Однако председательство в МКМ являлось мощным рычагом давления на британских магов, избавляя Великого Светлого Волшебника от необходимости отстаивать свою позицию в том или ином конфликте, где он выступал председателем Визенгамота или директором Хогвартса. Международный престиж и властные полномочия председателя МКМ придавали его позиции необходимую устойчивость внутри магической Британии. Так же не стоит сбрасывать со счетов престиж победителя Грин-де-Вальда и одного из творцов, — если не единственного, — победы над Темным Лордом Волан-де-Мортом. Бодаться с таким человеком было опасно, но это не значит, что невозможно. И, хотя Эрвин предпочитал избегать открытой конфронтации с «сильными мира сего», он имел достаточно адекватное и хорошо сбалансированное Чувство Собственного Достоинства, чтобы пасовать перед каким-то там Дамблдором. Возможно, это показалось бы странным, узнай люди историю трех его жизней, но не исключено, что как раз жизнь наемника, вынужденного так или иначе, но подстраиваться под требования заказчика, и жизнь девушки-сироты, которая, несмотря на огромную магическую мощь, оказалась бессильна перед патриархальными нравами Гардарики, стали причиной его позиции в отношении Поттера. Эрвин Бойд никому служить не собирался и подчиняться заплесневелым правилам магической Британии не желал тоже.

Интерлюдия 1: Взгляд с другой стороны

Эрвин Бойд ей нравился, и это было одновременно смешно и грустно. На самом деле, смешно и стыдно, потому что сорокалетняя женщина не может влюбиться в одиннадцатилетнего сопляка. То есть, может, наверное, — педофилы ведь не выдумка маглов, — но не должна. И тем не менее, он ей нравится. Причем, нравится настолько, что пару раз она едва не поддалась силе желания. Подумать только, она Беллатрикс Лестрейдж разделась до белья и целовалась с этим удивительным мальчиком. Так увлеклась тогда, что позволила ему снять с себя бра, — можно подумать, что есть сейчас на что смотреть, — и была готова идти дальше, до самого конца. Еле остановилась. С трудом взяла себя в руки и потом мастурбировала едва ли не пол ночи, плотно задернув полог и наложив на него заклинания, о которых Белла Блэк в ее возрасте, по идее, не должна была знать. Смешно и грустно. Смешно, потому что, похоже, она влюбилась в Бойда не по-детски. Грустно, потому что так она не любила никого и никогда, но именно у этой любви не было и не могло быть никакого будущего.

Идиоты из Ближнего Круга считали, что она влюблена в Повелителя. Некоторые даже шептались о том, что она с ним спит. Доходило до полного маразма. Ее приревновал к Темному лорду собственный муж. Родольфус был сильным и хорошо образованным магом, вроде бы, неглупый и воспитанный, но он был той еще скотиной. Если бы не та схватка в конце их медового месяца, он продолжал бы избивать ее, как обычную домохозяйку или шлюху из Лютного. Она была молода тогда, молода, по-своему наивна и неопытна. Мать вдолбила ей в голову, что-то вроде «да убоится жена мужа своего», и она, дура терпела побои все четыре недели их отдыха в Италии. А потом у нее кончилось терпение, и она отделала его так, что пришлось вызывать колдомедика. Родольфус крупнее